Первая леди. Тайная жизнь жен президентов

Восьмого января 1970 года Хэлдеман написал в своем дневнике: «П. (президент Никсон. — Авт.) позвонил мне с Бебе (Чарлз Грегори «Бебе» Рибозо, лучший друг Никсона. — Авт.) по поводу проблем с личным домашним персоналом, нездоровым питанием и т. д. Он хочет, чтобы я устранил проблему». Такие вопросы согласования меню входили в круг обязанностей первой леди, но президент хотел, чтобы именно глава его аппарата давал указания повару Белого дома. Когда у Пэт появлялся шанс повлиять на меню, она точно знала, что сказать повару: «Никакого ягненка. Дик не любит ягнятину, он пресытился ею в Тихом океане (во время войны. — Авт.) и не хочет мяса ягненка». Однако запросы президента были более специфическими: никакого французского или калифорнийского белого, «только мозельское или рейнское, йоханнесбургское, только красное бордо или очень хорошее легкое французское бургундское», — говорил Хэлдеман повару. Швейцар Белого дома Престон Брюс вспоминал, как Хэлдеман объявил, что никому не разрешается находиться в коридоре возле Государственной столовой во время официальных ужинов, даже агентам Секретной службы. Исключение делалось только для дворецких с их привилегией прислушиваться к тостам из коридора. Офис Хэлдемана также распространил памятную записку, предписывавшую сотрудникам резиденции воздерживаться от просьб сфотографироваться с первой семьей или получить автограф президента или членов его семьи. В случае нарушения запрета провинившийся будет немедленно уволен. «Мы все почувствовали удар по больному месту, — сказал Брюс. — Мы отлично знали, что не стоит обращаться к президенту с такими просьбами».

Секретарь Никсона по протоколу, Люси Винчестер, сказала: она всегда могла рассчитывать на Хэлдемана, чтобы услышать критику общественных мероприятий, устраиваемых Восточным крылом. Однажды она, пытаясь защититься, сказала ему, что он сам не знает, о чем говорит. Тогда он посмотрел на нее в «полнейшей ярости». «Вы и миссис Никсон произносите «Западное крыло» с той же интонацией, с какой произнесли бы «левое крыло», — сказал он, покраснев. — Вам даже невдомек, что я знаю, какой нож облизать первым». Иногда он просил Винчестер уволить сотрудников, но она всегда отказывалась. Ростом всего лишь пять футов и полтора дюйма, она выпрямлялась и становилась выше. «Послушайте, вы ничего не знаете, поэтому позвольте мне рассказать вам об этом человеке и о том, что вам следует знать, но вы не потрудились это выяснить», — сказала она. Хэлдеман угрожал уволить ее, когда она упомянула о приглашении секретаря по протоколу в администрации Джонсона, Бесс Абель, и пресс-секретаря Леди Берд, Лиз Карпентер, в Морскую кают-компанию, которая обычно была зарезервирована для сотрудников Белого дома. «Мы потратили слишком много времени и сил, пытаясь избавиться от этих людей в Белом доме!» — проревел Хэлдеман. (Винчестер хотела показать им, как они обновили интерьер, хотя она все больше беспокоилась о состоянии Белого дома, который становился до смешного обшарпанным. Она носила с собой пару маленьких ножниц в бисерной вечерней сумочке, предназначенной для официальных обедов, и повсюду бегала, срезая «бакенбарды» с мебели там, где ткань износилась.) Пэт Никсон чувствовала давление Западного крыла. «Мою мать часто раздражало безразличие, которое исходило от Хэлдемана и некоторых его помощников, — писала Джули Никсон Эйзенхауэр в биографии своей матери. — Но она столько лет провела вблизи власти, что скептически относилась к тому, как она изменяет людей».

= Как бы то ни было, на тот момент в 1970 году Белый дом действительно казался ей тюрьмой.