Десятки тысяч людей заполняли перроны и подъездные пути на железнодорожных станциях в небольших городах по всему сельскому Югу. Были угрозы смерти и сердитые оппоненты, которые держали плакаты с надписью «Черный дрозд, отправляйся домой!». Помощники заметили, что ее южный акцент становился все более выраженным по мере того, как они продвигались на Юг. Она несла послание тем, кто считал «Закон о гражданских правах» предательством: «В этом южном крае больше любви, чем ненависти». Она выступала, стоя на платформе служебного вагона, и иногда спокойно поднимала руку в белой перчатке, пытаясь успокоить протестующих. На одной из остановок она сказала рассерженной толпе, в которой раздавались расистские высказывания, что их слова исходят «не от добрых людей Южной Каролины, а от состояния замешательства». Помощник Джонсона, Билл Мойерс, вспоминает, как уполномоченный по организации встреч взволнованно звонил с дороги. «Пока живу, — сказал он, стараясь не дать волю слезам, — буду благодарить Бога за то, что я был сегодня здесь и могу рассказать своим детям, что такое мужество». В городе Колумбия, Южная Каролина, несколько молодых мужчин кричали: «Мы хотим Барри (республиканский противник Джонсона, Барри Голдуотер. —
Будучи выходцами из Джорджии, Картеры имели те же южные корни, что и Джонсоны, а Лилиан Картер, мать президента Картера, во время кампании 1964 года была председателем сторонников Линдона Джонсона в городе Америкус, округ Самтер, штат Джорджия. «Никто другой не взялся бы (за эту работу. —
Даже в атмосфере этой ненависти Леди Берд умела получать удовольствие от путешествия по Югу, и в поезде был слышен смех. Красивые молодые проводницы, одетые в синюю униформу, раздавали значки «Всю дорогу с Линдоном Джонсоном». Для 225 разъездных корреспондентов, которые ехали в караване из 19 фургонов, был предусмотрен ежедневный «счастливый час» (алкогольные напитки со скидкой. —
Леди Берд превратилась из женщины, далекой от политики, в незаменимого советника своего мужа в Белом доме. Годы спустя Линдон Джонсон характеризовал ее как «мозги и деньги этой семьи». Когда президент Джонсон погряз в сомнениях перед выборами 1964 года, она сделала гораздо больше, чем выиграла для него голоса, — она ободряла его. «Любимый, ты такой же храбрец, как Гарри Трумэн, или Франклин Делано Рузвельт, или Линкольн. Ты можешь идти вперед, чтобы обрести душевный покой и чего-то достичь, невзирая на эту боль», — написала она ему в письме и добавила, что не боится «потери денег или поражения». Такая непоколебимая сила типична для всех современных первых леди, которые рассматривают поддержку своих мужей как часть своих должностных обязанностей. «Я знаю, что ты храбр, как любой из тридцати пяти (Джонсон был приведен к присяге как тридцать шестой президент США. —