Первая исповедница

Едва они вошли в кладовую, Мерит простер руку, чтобы зажечь лампы. Поскольку он был волшебником, его присутствие зажгло и полдюжины тяжелых стеклянных светящихся сфер в железных подставках вдоль стен. Далекие вспышки молний прорезали черноту ночи за закрытыми ставнями.

– Так почему Лотейн хочет тебя в жены?

В его голосе звучало недовольство.

– У нас проблема, – сказала Магда, не отвечая на вопрос.

– Есть нечто худшее, чем желание Лотейна взять тебя в жены?

– Лотейн назначен Первым волшебником.

Внезапно оцепенев, Мерит уставился на нее примерно так же, как она смотрела на члена Совета Сэдлера, когда тот сообщил ей эту новость. Единственным звуком в кладовой было потрескивание пламени в недавно зажженных лампах.

Наконец Мерит справился с голосом.

– Это действительно тревожно. Я никогда не верил этому человеку. Не такой человек должен быть Первым волшебником.

– Поверь, я думаю о нем значительно хуже… но он без сомнения достаточно могущественный человек, чтобы стать Первым волшебником.

– В этом есть изрядная доля правды. Очень многие поддерживают его. В должности главного обвинителя он сокрушил многих уважаемых прежде людей. Многие благодарны ему за преследование преступников и предателей. Нельзя отрицать, что ему удалось раскрыть много измен. – Мерит наклонился к ней и чуть понизил голос. – Хотя, должен признаться, у меня всегда были сомнения насчет виновности преследуемых.

Магда хмуро взглянула на него.

– Ты о ком?

Мерит поджал губы, потом все-таки ответил:

– Я знал некоторых волшебников из команды Храма. И всегда думал о них с уважением. Я вижу теперь, что многие из команды Храма отвернулись от нашего дела и предали нас, но все ли? Не удивлюсь, если кое-кто из них просто оказался козлом отпущения. Обвинение и обезглавливание обвиненного окончательно завершают расследование. Создают видимость, что Лотейн преследует только виновных – и успешно. Но я сомневаюсь в этом.

Магда слегка удивилась, услышав такое от Мерита. Ей казалось, что она единственная думает так. Она полагала, что, не обладая магическим даром, знает слишком мало и не может делать выводы. И не знала, есть ли у других волшебников сомнения в виновности команды Храма. Возможно, сомневался только Мерит.

Она оглянулась через плечо и посмотрела ему в глаза.

– Я тоже сомневаюсь.

– Это еще не все, – сказала она, добравшись до своего привычного места возле верстака. – Сразу после того, как ты ушел, чтобы помочь Джеймсу, я встретила члена Совета Сэдлера. Он покидал Цитадель. Он рассказал, что Лотейн назначен Первым волшебником и что он еще исключил его, Сэдлера, из Совета.

– Исключил его? – Мерит наклонился в ее сторону. – Он вправе принимать такие решения?

– По всей видимости. Сэдлер храбрился, но могу сказать, что он был очень подавлен всем этим.

Мерит задумчиво поскреб щеку.

– Почему Лотейн вдруг решил избавиться от Сэдлера?

– Чтобы сократить число членов Совета до пяти – это дает возможность принимать любое решение тремя голосами. Прежде было шесть членов, и результат голосования мог оказаться три на три, что предотвращало поспешные решения. Теперь же, при пяти членах, голоса не могут распределиться поровну, как это бывало с трудными решениями. Теперь у них всегда есть гарантированное большинство, и можно принять либо отклонить любое предложение.

– Нехорошо. Я почти не имел дел с высшей властью Цитадели, но мне такое новшество кажется сомнительным. И еще сильнее меня беспокоит другое: что Лотейн понимает в ведении войны?

– У него есть свои войска.

Мерит вскинул бровь.

– Это не делает его полководцем. Лишь мелким тираном, хозяином горы мышц.

– Ну, если я права на его счет, теперь он получил шанс стать настоящим тираном.

С минуту Мерит молча размышлял, потом сложил руки на груди.

– Все это весьма тревожные новости, но что насчет твоего замужества?

Магда сделала глубокий вдох. Ей было ненавистно все с этим связанное.

– Э… Лотейн заявил, что я повинна во всех неприятностях Цитадели. Он сказал, что в Цитадели назрел раскол по причине раздора и недоверия. Видимо, немало людей, кроме нас, думают, что не такой человек должен быть Первым волшебником.

Лотейн полагает, что его проблемы с доверием народа возникли, главным образом, по моей вине. И считает, что именно мои слова подорвали его авторитет и заставили людей усомниться в нем.

– Ты что-то о нем говорила? Что?

– Когда я стояла перед толпой в палате Совета, он обвинил меня в том, что я сочинила историю о сноходцах, чтобы заставить людей присягнуть на верность Д’Харе. В ответ я обвинила его в погоне за призраками ради собственного возвышения. Я сказала, что ему мерещатся заговоры в каждой тени, тайные агенты за каждым углом, предатели за каждой дверью. Я сказала, что он озабочен только преследованием созданий собственного воображения во имя собственной славы и власти.

Мерит присвистнул.

– Ты сказала это? Публично?

– Увы. Я перед всеми обвинила его в выдумывании заговоров исключительно ради собственного возвышения. Я сказала, что ради своей выгоды он намеренно глух и слеп к правде о сноходцах.