Перстень Иуды

– Весь зал на ладони, а вот, рядышком, черный выход! Если вдруг патруль или облава, я сразу же предупрежу…

Петр понял, что его принимают за налетчика, которым, как ни странно, он на самом деле и являлся. Короткое пребывание в городе сделало его совсем другим человеком!

Он осмотрелся. Здесь собралась явно богатая публика, многие мужчины с резкими манерами в упор рассматривали вошедшего, словно оценивая – чего он стоит. Разряженные дамы в мехах и сверкающих украшениях томно курили тонкие, с золотым ободком папироски и незаметно стреляли в него быстрыми прощупывающими взглядами.

Неподалеку, за практически пустым столиком, сидела перед бокалом розового шампанского молодая девушка в облегающем красном платье с открытыми плечами, длинных – по локоть, красных перчатках, между пальчиками зажат длинный черный мундштук с незажженной голубой папиросой. Большие красные губы, огромные черные глаза, загадочно блестящие из-под длинных ресниц.

«Красивая какая! – отметил Петр. – Мне к ней и не подступиться!»

– Могу предложить настоящий коньяк, черную икру, жареные грибы, антрекоты из говядины, – мелким бесом рассыпался официант – молодой рыжий парень с ровным пробором посередине головы.

– Икру не надо, она мне в деревне надоела. А все остальное – неси!

Рыжий улыбнулся шутке насчет икры и деревни, которая на самом деле была не шуткой, а чистой правдой – во время нереста ресторанный деликатес, который в Нижне-Гниловской называли по-простому – «рыбьи яйца», был в станице основным и единственным блюдом и стоял всем поперек горла.

Через несколько минут стол Петра был заставлен закусками, а посередине стоял пузатый графинчик с чайного цвета жидкостью.

– Рекомендую, настоящий дагестанский, двадцать лет выдержки, – прошептал на ухо официант, наполнив длинную, расширяющуюся конусом рюмку.

Коньяк Петр никогда не пил, только слышал о таком благородном напитке. Да и все остальное… Сейчас он будто попал в другой мир. Изысканные яства, коньяк… Горожане живут впроголодь, перебиваясь картохой, брюквой, винегретом, изредка куриными яйцами и совсем редко едят мясо. А пьют самогон, причем далеко не лучшего качества. Да и одевается основная масса граждан совсем по-другому… Значит, он не такой, как все, он принадлежит к другой касте – касте избранных!

– Мужчина, огоньком не угостите? – послышалось сбоку волнующее контральто.

Петр вскинул голову. Перед ним, подбоченившись, стояла та самая красавица в красном и крутила в руках свой мундштук с диковинной папироской.

– Ой, Петька, это ты, что ли? – вдруг воскликнула она. – Как разбогател, так сразу и зазнался! Не узнаешь, что ли?

Он всмотрелся.

– Мила?!

Девушка кивнула и рассмеялась. Это была его соседка с Нижне-Гниловской, которая утверждала, что в городе деньги просто валятся с неба.

– Как же тебя узнать, если ты так раскрасилась?

– Небось когда лапал в сарае с сетями, так узнавал!

– Садись ко мне, поболтаем, вспомним старые времена…

– С удовольствием!

Рыжий принес вторую рюмку, тарелку, прибор. Выпили за встречу. Мила заказала антрекот и жадно впилась в мясо крепкими белыми зубами. Было заметно, что она голодна.

Играл оркестр, на небольшом эстрадном возвышении большегрудая, ярко раскрашенная брюнетка пела чувственные блатные песни. Коньяк быстро закончился, и рыжий официант принес второй графинчик. Певица с надрывом выводила:

Помню, морозною, темною ночкой
В санях мы неслися втроем,
Лишь фонари на углах в одиночку
Тускло сверкали огнем…
Помню в санях, под медвежею полостью,
Тут же стоял чемодан….
Каждый товарищ горячей рукою
Щупал холодный наган….

Мила раскраснелась, оживилась и пристально рассматривала своего давнего знакомого.

– Ты быстро в городе «поднялся», Седой, – произнесла она, многозначительно улыбаясь. – Только приехал, а уже в «Яре» гуляешь… Костюмчик козырный, шмара шикарная, коньяк пьешь, «пушка» на поясе…

Петр машинально потрогал кобуру: может, сдвинулась и выглядывает из-под пиджака? Да вроде нет…

Мила засмеялась.

– Не бойся, я сквозь одежду все вижу. У меня глаз наметан… Только перекраситься тебе надо, в брюнета. Неужто Гном не подсказал?

– Какой Гном?! – Петр вздрогнул.

Откуда она все знает? Может, работает на Чека?

– Тот самый! Который на «Золотую подкову» налетел со своей кодлой!

Вот мы зашли в помещенье знакомое,
Всюду комоды, шкафы,
Денежный ящик смотрел, улыбаясь,
Прямо на нас с высоты…

Мила перестала смеяться.

– Что глаза вытаращил? Когда у нас в станице кто-то ловит на черной каечке у Песчаного острова, то все знают – это дядя Прохор! А если синяя шлюпка на отмели, значит – Фадей с сыном! Так ведь?

Петр растерянно кивнул.