Перси Джексон и последнее пророчество

— Ладно! — прорычал Зевс. — Именем совета мы клянемся рекой Стикс исполнить твое разумное желание, если это в наших силах.

Остальные боги согласно закивали. Прогремел гром, сотрясая тронный зал. Договор был заключен.

— Я хочу, чтобы вы с этого момента должным образом признавали детей богов, — объявил я. — Всех детей… всех богов.

Олимпийцы неловко заерзали на своих тронах.

— Перси, чего конкретно ты хочешь? — спросил мой отец.

— Кронос никогда не смог бы восстать, если бы столько полубогов не чувствовали себя заброшенными, оставленными своими родителями, — сказал я. — Они злились, лелеяли месть, чувствовали себя нелюбимыми. И у них были на это все основания.

— Ты осмеливаешься обвинять… — Царские ноздри Зевса раздулись.

— Чтобы больше не было ничьих детей, — настаивал я. — Я хочу, чтобы вы признавали своих детей — всех своих детей-полубогов, — когда им будет исполняться тринадцать. Они не будут тогда предоставлены самим себе в этом мире, наполненном монстрами. Я хочу, чтобы вы признавали их и доставляли в лагерь, чтобы они могли учиться и выжить.

— Погоди-ка, — вмешался Аполлон, но меня уже понесло, я чувствовал, что настал мой час.

— И малые боги… Немезида, Геката, Морфей, Янус, Геба — все они заслуживают общего прощения, а их дети — места в Лагере полукровок. Об их детях нельзя забывать. Калипсо и другие мирные титаниды тоже должны быть прощены. И Аид…

— Ты что, называешь меня малым богом? — взревел Аид.

— Нет-нет, мой владыка, — поспешил исправиться я. — Но ты не должен забывать о своих детях. Пусть у них будет свой домик в лагере. Нико доказал, что у него есть на это право. Ни один невостребованный полубог не должен больше отправляться в битком набитый домик Гермеса, где они тщетно пытаются понять, кто же их родители. У них будут собственные домики — для всех богов. И чтобы не было больше никаких пактов Большой Тройки. Все равно от него не было никакого прока. Вы должны оставить попытки избавиться от сильных полубогов. Мы будем принимать их и воспитывать. Всем детям богов открыты двери в лагерь, и все они будут пользоваться уважением. Таково мое желание.

— Только и всего? — фыркнул Зевс.

— Перси, — покачал головой Посейдон, — ты просишь слишком многого. Ты слишком много себе позволяешь.

— Вы мне только что дали обещание, — напомнил я. — Все вы.

Я чувствовал на себе ледяные взгляды богов. Как это ни странно, первой заговорила Афина.

— Мальчик прав. Мы поступали неблагоразумно, забывая о своих детях. Война показала, что это было нашей стратегической ошибкой и чуть не стало причиной нашего поражения. Перси Джексон, у меня были сомнения на твой счет, но, возможно, — она бросила взгляд на Аннабет, а потом продолжила говорить, но так, будто с каждым произнесенным словом пережевывала лимон, — возможно, я ошибалась. Я голосую за принятие плана Перси Джексона.

— Ну и ну, — сказал Зевс. — Чтобы какой-то мальчишка говорил мне, что я должен делать. Но я полагаю…

— Мы все «за», — сказал Гермес.

Все боги подняли руки.

— Спасибо. — Я поклонился.

Я повернулся, собираясь уходить, но тут раздался голос Посейдона:

— Почетный караул!

И тут же циклопы построились в две колонны от тронов до дверей, образуя для меня проход. Они вытянулись по стойке «смирно».

— Слава тебе, Перси Джексон, — прокричал Тайсон, — герой Олимпа… и мой большой брат.

Глава двадцать первая Пиратское похищение Пирата

Мы с Аннабет шли рука об руку, когда я вдруг заметил в уголке двора Гермеса. Он в брызгах фонтана рассматривал послание, пришедшее почтой Ириды.

Я скосил глаза на Аннабет.

— Подожди меня у лифта.

— Ты уверен? — спросила она. Потом, посмотрев на мое лицо, сказала: — Да, вижу, уверен.

Гермес, казалось, не заметил моего приближения. Изображения в струях фонтана сменялись так быстро, что я толком не успевал их разглядеть. Мелькали новостные сводки из мира смертных, сцены разрушений, произведенных Тифоном, руины, оставшиеся на Манхэттене после нашего сражения, президент, дающий пресс-конференцию, мэр Нью-Йорка, армейские автомобили на улицах Америки.

— Поразительно, — пробормотал Гермес. Он повернулся ко мне. — Три тысячи лет прошло, а мне так и не удалось свыкнуться с силой Тумана… и невежеством смертных.

— Да?.. Ну спасибо.

— Нет-нет, я не тебя имел в виду. Хотя, пожалуй, мне и следует удивиться, что ты отверг бессмертие.

— Это был правильный выбор.

Гермес с интересом посмотрел на меня, а потом снова вернулся к посланию.

— Ты только посмотри на них. Они уже решили, что Тифон был катастрофическим штормом. Кто бы возражал! Они пока не сообразили, каким образом все статуи в Нижнем Манхэттене исчезли со своих пьедесталов и оказались разбитыми в мелкие дребезги. Они все время показывают фотографию, на которой изваяние Сьюзен Энтони душит статую Фредерика Дугласа.[20] Но я полагаю, они придумают какое-нибудь логическое объяснение и этому.

— Город сильно разрушен?