Перси Джексон и лабиринт смерти

Сатир указал на бутылки у ног молочника, щедро покрытые белой пылью. Пальцы скелета вцепились в кирпичную кладку стены с такой силой, будто он до последней минуты своей жизни пытался выбраться отсюда.

– Обыкновенные кости, – сказал Тайсон. – Не волнуйся ты так, сатирище. Молочник давно помер.

– Молочник меня не волнует, это я из-за запаха. Чудовища. Разве ты не чувствуешь?

– Чудовищ тут хватает, – кивнул Тайсон. – Но подземелье и должно так пахнуть. Монстрами и разными мертвыми молочниками.

– Очень рад, – прохныкал Гроувер. – А то я боялся, что мне это только чудится.

– Нам необходимо спуститься в лабиринт глубже, – сказала Аннабет. – Ведь должен же быть путь к самому его центру.

Она велела идти направо, затем свернуть налево, и скоро мы очутились в переходе, стены которого были облицованы нержавеющей сталью. Сразу возникло ощущение, что мы находимся в самолете. Вскоре мы снова пришли в римскую комнату с фресками на стенах и фонтаном.

Но на этот раз мы здесь были не одни.

Прежде всего я увидел его лица. Оба его лица. Они выступали по обеим сторонам головы над плечами так, что сама голова казалась намного шире, чем обычно. При этом сильно смахивала на голову рыбы-молот. При взгляде на него спереди все, что вы могли видеть, были огромные оттопыренные уши и короткие бакенбарды под ними.

Одеждой он здорово напоминал какого-нибудь нью-йоркского швейцара: длинное черное пальто, начищенные до блеска ботинки и черный цилиндр, лишь каким-то чудом удерживающийся на этой двойной голове.

– Ну, Аннабет, – произнесло левое лицо. – Давай поторапливайся, что ли.

– Не обращайте на него внимания, мисс, – проворковало правое лицо. – Этот тип ужасно груб. Пожалуйте сюда, мисс.

У Аннабет аж челюсть отвисла.

– Я… э-э, я не…

– У этого забавного человека два лица, – неуверенно произнес Тайсон, нахмурившись.

– Главное, что у этого, как ты выразился, «забавного человека» имеются уши! – загремело левое лицо. – Проходи, девушка, не задерживай!

– Ни в коем случае, – возразило лицо справа. – Сюда, мисс, будьте добры. Обращайтесь только ко мне, мисс.

Двуликий пристально изучал Аннабет, насколько мог это сделать, не поворачивая головы и рассматривая ее только уголками глаз. Невозможно было глядеть на него прямо и одинаково хорошо видеть оба лица. Вдруг я догадался, почему оба эти лица так заигрывали с Аннабет – они хотели, чтобы она выбрала одного из них.

Позади двуликого имелись два входа, закрытые деревянными дверями с огромными железными замками. Хотя в первый раз, когда мы пришли сюда – это я точно помнил, – никаких дверей тут не было. Двуликий держал серебряный ключ, то и дело перекладывая его из левой руки в правую и обратно. Я все еще не мог решить окончательно: та ли это вообще комната? Хоть изображения на фризе точно были те же самые.

Двери, через которые мы только что вошли сюда, неожиданно исчезли и на их месте мгновенно образовались новые мозаичные картины. Обратная дорога закрыта.

– Двери за вашими спинами заперты, – сказала двуликому Аннабет.

– Еще как, – проскрипело левое лицо.

– Куда они ведут?

– Одна из них – наверняка туда, куда вам надо, мисс, – бодренько встряло правое. – А другая, с такой же вероятностью, к смерти.

– Я… кажется, я знаю, кто вы, – заявила Аннабет.

– Тоже мне, умная нашлась, – процедило левое. – Лучше побыстрее выбери дверь и выметайся. Что я с тобой, целый день буду тут возиться?

– Почему вы так стараетесь запутать меня? – откровенно спросила Аннабет.

И правое лицо расплылось в улыбке.

– Вы у нас теперь главная, дорогая мисс. Право решать принадлежит только вам. И груз ответственности тоже на вас. Ведь это именно то, к чему вы стремились.

– Я…

– Знаем мы тебя, Аннабет, – угрюмо продолжал левый. – И знаем, против чего ты борешься. И до чего ты нерешительная и неповоротливая. Но рано или поздно сделать выбор тебе все равно придется. Какое бы решение ты ни приняла, оно погубит тебя.

Я не понял, о чем он толкует, но, похоже, что за этими словами стояло нечто большее, чем выбор одной из дверей.

Все краски отхлынули от лица Аннабет, и она прошептала:

– Но… я не знаю…

– Оставь ее в покое, – заговорил я. – Кто ты вообще такой?

– Я ваш лучший друг, – быстро заявило правое лицо.

– А я злейший враг, – ответило левое.

– Я бог Янус, – сказали они одновременно. – Бог дверей. Входов и выходов. Начал и окончаний. Бог выбора.

– Скоро мы и с вами, Перси Джексон, встретимся, – ухмыльнулось правое лицо, – но сейчас черед Аннабет. – И радостно расхохоталось. – Забавно, ей-богу!

– Заткнись! – проворчало левое. – Тут не до шуток. Неправильный выбор погубит твою жизнь, девушка. И не только твою, но и твоих друзей-приятелей. Но я ни на чем не настаиваю, Аннабет. Выбирай!

Мне вдруг пришла на память строка из пророчества оракула: «Чадо последней надежды Афины».

– Не делай этого, – прошептал я.

– Извините, но без этого никак, – посуровело правое лицо.

Аннабет облизнула губы и неуверенно начала:

– Я… я выбираю…

Но прежде чем она указала на дверь, комнату затопил яркий, сияющий свет.