Перси Джексон и лабиринт смерти

– Ладно, пошли.

Туннель, который она выбрала, стал быстро сужаться, кирпичная кладка стен сменилась серым цементом, а высота так бастро уменьшалась, что скоро нам пришлось идти пригибаясь. Бедняга Тайсон с его ростом вообще уже двигался ползком.

Хриплое и частое дыхание Гроувера было единственным звуком, слышимым в тишине лабиринта.

– Я больше не выдержу, – шепотом сообщил он. – Долго нам еще идти?

– Мы двигаемся по туннелю всего минут пять, не больше, – отвечала ему Аннабет.

– Не может быть. Мы здесь ужасно давно, – стоял на своем Гроувер. – И с чего бы это Пану вздумалось забрести сюда? Для бога дикой природы здесь самое неподходящее место.

Мы продолжали продвигаться вперед. И как раз в тот момент, когда я решил, что туннель стал слишком узок и дальше нам путь закрыт, коридор внезапно оборвался и мы очутились в огромном помещении. Я пробежал фонариком по стенам и не смог сдержать возгласа изумления:

– Ух ты!

Все стены покрывала красочная мозаика. Конечно, изображения потускнели и потеряли прежнюю яркость, но разобрать первоначальные цвета – красный, синий, зеленый, золотой – еще можно было. Бежавший по верху фриз изображал богов-олимпийцев на пиру. Там был и мой отец Посейдон со своим трезубцем. Он держал в руке грозди винограда, готовый вручить их Дионису, чтобы бог виноделия превратил их в вино. Зевс веселился в окружении сатиров, Гермес летел куда-то в крылатых сандалиях. Картины прекрасные, но не отличавшиеся достоверностью. Мне доводилось видеть богов. Дионис и вполовину не был так красив, а нос Гермеса не настолько велик, как изображалось здесь.

В центре помещения возвышался трехъярусный фонтан, но выглядел он давно пересохшим.

– Что это за место? – пробормотал я почти про себя. – Оно напоминает…

– Рим, – подсказала Аннабет. – Мозаики, которые ты видишь, были созданы две тысячи лет назад.

– Как? Это Рим?

Я, конечно, не силен в древней истории, но что-то мне подсказывает, что пределы Римской империи не простирались до Лонг-Айленда.

– Лабиринт представляет собой нечто вроде лоскутного одеяла, – объяснила мне Аннабет. – Я уже говорила тебе, он составлен из отдельных фрагментов. Это единственное архитектурное сооружение, способное изменять свою форму и размеры самостоятельно.

– Ты говоришь о лабиринте так, будто он живой.

Протяжный стон пронесся по переходу, тянувшемуся впереди нас.

– Давайте не будем говорить о нем как о живом, хорошо? – прошелестел испуганный голос Гроувера. – Пожалуйста.

– Договорились. Вперед! – скомандовала Аннабет.

– Куда вперед? Туда, откуда раздались те неприятные звуки? – спросил Тайсон. Кажется, даже он нервничал.

– Именно туда. Все, созданное архитектором, подвержено старению. И то, что пещера, в которой мы находимся, кажется такой древней, это добрый знак. Мастерская Дедала должна находиться в самой старой части лабиринта.

Здравая мысль. Но скоро лабиринт начал насмехаться над нами – мы прошли футов пятьдесят, и стены его опять стали цементными, по ним сбегали медные трубы канализации. Теперь все они были покрыты рисунками и надписями, сделанными из распылителей. Вдруг сверкнул неоновый щит с надписью «ЛУЧШИЙ ФИЛЬМ ГОДА».

– Почему-то мне это не кажется работой римлян, – услужливо сказал я.

Аннабет испустила глубокий вздох и ринулась вперед.

Каждые несколько футов туннель ветвился, образовывая переходы, повороты, развилки. Пол под нашими ногами из цементного сначала превратился в глиняный, глина сменилась кирпичной кладкой, на место которой снова пришел цемент. Во всем этом не было ни капли смысла. В какой-то момент мы неожиданно обнаружили, что находимся в винном погребе – вокруг нас громоздились на деревянных полках сотни запыленных бутылок, – словно оказались под чьим-то домом. Только лестницы наверх в этом погребе определенно не было, нас окружали туннели, туннели и еще раз туннели.

Мы пошли дальше. Теперь потолок покрыли деревянные планки, наверху над нами стали раздаваться голоса, послышалось шарканье чьих-то ног. Мне показалось, что мы очутились под каким-нибудь баром. Мысль о том, что сейчас мы встретим людей, подбодрила нас на какое-то мгновение, но потом стало ясно, что добраться до них нам не удастся. Оттуда, где мы находились, выхода не было.

Именно тогда мы в первый раз наткнулись на скелет.

Одежда на нем была белого цвета и по виду немного напоминала рабочую куртку. Рядом с ним на земле стоял деревянный ящик с бутылками.

– Молочник, – догадалась Аннабет.

– Что? – не понял я.

– Такие люди раньше развозили молоко.

– Нет, я не об этом. Я знаю, что такое молочник, только… только они жили на свете, еще когда моя мама была маленькой. А что он сейчас тут делает?

– Некоторые люди оказывались в лабиринте случайно, по ошибке, – объяснила мне Аннабет. – Другие пытались изучать его специально, и больше их никто никогда не видел. Когда-то давно, на Крите, даже совершали человеческие жертвоприношения, обрекая жертву на гибель в лабиринте…

– Он здесь уже очень давно! – перебил ее взволнованным восклицанием Гроувер.