Пернатый оберег

— Я дочку Артюнянца трогать не собираюсь. А с Дунькой все равно разберусь, зуб даю. И на тот случай, если ее знакомые Артюнянцы начнут писать заявления в полицию о бесследном исчезновении. Дуньки с ее липовым артюнянцевским паспортом, у нас есть адвокат! Он меня живо отмажет от всех подозрений и обвинений.

Господин Табунов тяжело вздохнул и горько покачал головой: у него, который весь в авторитете, и такой придурочный сын. Корешам рассказать — не поверят. Стыдобища!

— Да и не посмеет Артюнянц и его присные на нас, в натуре, наезжать! — стоял на своем непокорный сын. — Кто мы и что они?! Мы — в авторитете, живем по понятиям, чтим понятия, понятия за нами и мы за понятиями как за каменной стеной! А что у этих бизнесменов, даже таких богатых, как Артюнянц?! На что они опираются? На самую гуманную в мире юстицию! За чем прячутся-скрываются? За законом, как за гнилым дырявым забором! Мы грозно передвигаемся на понятиях, как древнеиндийский раджа на боевом слоне. Слон бежит — земля дрожит! Бивни торчат, глаза горят, и в испуге посторониваются всякие разные сословия и целые государства. Кто не успел увернуться, тех слон затоптал. А фраера, бизнесменишки и обывателишки, трясутся на трухлявой колымаге закона. Там и сидеть-то негде: одни прорехи в законодательстве. Если какой дорожный конфликт между этими двумя средствами передвижения на житейской или деловой почве, так пока лохи еще только заявление в полицию напишут, конкретные пацаны их десять раз взорвут, застрелят, зарежут и в землю закопают!

«Сынок-то мой — дурак дураком, а суть российской действительности оценивает правильно! — удовлетворенно подумал господин. Табунов. — Сказывается мое воспитание! Жаль только, ума ему не хватает понять, что и российская бизнес-действительность, чрезвычайно разнообразная в своих проявлениях, тоже измеряется одним общим аршином».

— Не будет Артюнянц писать на тебя никаких заявлений в полицию! — назидательным тоном продолжил вразумлять ДДТ своего отпрыска. — Может, еще скажешь, что он на тебя в суд захочет подать?! Не надейся! Потому что на полицию и юстицию у нас надеется только тот, кому не на что больше надеяться! А Артюнянц в законе и строго чтит понятия, иначе он давно бы был покойником, а не ныне процветающим олигархом. И он должен будет разобраться с обидчиками Дуни по понятиям, родственница она ему или не родственница. Дуня общается с его дочерью и носит ту же фамилию. Если он оставит безнаказанными ее обидчиков или затеет против них жалкую тяжбу, в бизнес-сообществе подумают: «Артюнянц ослабел, на Артюнянца можно смело наезжать. Подходи, кто хочешь, и рви у него из горла его бизнес». Разве Артюнянц допустит такое поругание и подрыв своего авторитета?! Никогда! Если ты только тронешь Дуню, меня взорвут в моей собственной машине, если, конечно, Артюнянц не разорится на снайпера. А что с тобой сделают, даже страшно подумать… Чтобы стало страшно всем, кто задумал бы посягнуть на интересы господина Артюнянца!

— Да я, в натуре, сам с этими Артюнянцами и Никандровыми первый разберусь по понятиям! — усугубил свою криминально-маниакальную идею Додик.

Господин Табунов понял, что словами сына не пронять, и предъявил свой самый весомый аргумент… Додик скатился по лестнице с третьего этажа до первого, сам Табунов спустился за ним, поднял его с пола за шиворот, как следует потряс и прорычал:

— Я уже сомневаюсь, я ли тебя породил, но если ты подойдешь к этой Дуне ближе, чем на пятьдесят метров, я тебя и убью! Может, хоть свою жизнь тогда удастся сохранить.

Укротив Додика, господин Табунов опять начал консультироваться со своим адвокатом — не следует ли вообще отказаться от оброка с бизнес-вумен Артюнянц, бывшей Федотовой? Но адвокат, который перед тем горячо одобрил профилактические мероприятия в отношении Додика, полностью освобождать указанную бизнес-вумен от уплаты налога не посоветовал:

— Взимайте с нее чисто символическую плату. Этим вы, с одной стороны, проявите свое уважение к господину Артюнянцу, а с другой — сохраните лицо по понятиям. Чтобы все, кому положено знать, знали, что вы по-прежнему в авторитете и даже сам господин Артюнянц с вашим авторитетом считается.

— Да, не голова у моего проныры-адвоката, а целый парламент. Причем не какой-нибудь захудалый, лизоблюдочный, а английский — палата лордов, в натуре!

Господин Табунов так и поступил.

О разборках Табунова с дорогим сыночком Ирина Степановна, конечно, не знала, но с нее стали получать смешную сумму — больше на бензин истратишь, когда за ней приедешь. Причем при этом так благодарили и расшаркивались, как будто получателей приняли в долю после ограбления Сбербанка! Сам господин Табунов, приезжая по делам на рынок, считал себя обязанным вежливо раскланяться с Ириной Степановной и осведомиться о ее здоровье и успехах Дуни в учебе и личной жизни. Додик же обходил артюнянцево-федотовский ларек стороной и ближе пятидесяти метров не приближался.

На этом счастливом периоде жизни семейства Федотовых-Артюнянц Ирина Степановна завершила свое повествование и тихонько шепнула Глебу: