Перл

Денег на ремонт у нас никогда не было. Сломанный ключ так и торчал в дверях чуть ли не целый год, а мы просто ходили через заднюю дверь. Протекший потолок высох, на нем осталось рыжее пятно, а электричество в прихожей отключилось насовсем. Мы просто стали включать свет на лестнице. Накопительный бак мы перекрыли, перешли на электрический водонагреватель. То есть каждый раз, когда кто-то собирался умыться или вымыть посуду, нужно было сперва притащить сверху ведро воды. От постоянных брызг лестница скоро вся покрылась пятнами. Да ради бога, говорил Эдвард, как только будут деньги — купим новый ковер.

Выбитое окно в туалете первого этажа мы закрыли куском фанеры, так что, когда я решала вернуться из школы пораньше, попасть в дом было легко. Обычно где-то в девять тридцать утра я привычно втискивалась в окно, потом подтягивалась, обнимая дурно пахнущий унитаз, и успешно падала на пол, ударяясь чем-нибудь и роняя пластиковый стульчак и подставку Джо.

Вскоре оказалось, что многое из того, чем мы так тяготились в старом доме, переехало вместе с нами в новый дом. Нас тяготили вещи. Сама вещественность вещей. Например, протухший мешок с сырым полотенцем из бассейна, забытый на вешалке под плащами. Потерянные письма из школы. Какие-то кусочки пазлов, бесплатные игрушки в пластиковых упаковках, валяющиеся на столе нераспечатанные конверты из банка, недорисованные рисунки, старые списки покупок, которые мы забыли взять с собой в магазин, детальки лего, школьные рубашки с оторванными пуговицами, мертвые растения, половинки прищепок, пакетики с семенами, которые никто никогда не посеет, и полупустые цветочные горшки, в которые Джо что-то сажал в школе, но потом ни разу даже не поливал. Все эти вещи больше не имели смысла. Эта их бессмысленность окружала нас, заставляя искать приюта от комнаты к комнате.

В Новом доме нас накрыло волной новых вещей, которые мы, не приходя в сознание, нагромоздили поверх найденных старых, принадлежавших другой, больше не существующей семье. Например, в глубине шкафа, где стояли поильники, у которых ни один носик не подходил к самому поильнику, обнаружилась целая батарея кружек — все как одна или с трещиной, или с отбитой ручкой. Там же стояли сувениры из разных мест, где мы никогда не бывали: какие-то керамические горшочки с блестящими крышечками, чтобы как-то хитроумно готовить яйца, специальные ложечки для мармелада с эмалевыми апельсинами на ручках и кривые пепельницы, раскрашенные под божьих коровок, стоявшие там со времен, когда дети в школе на уроках гончарного дела еще делали пепельницы.

Под раковиной мы нашли полупустые банки с заплесневелым собачьим кормом, подписанные «корм для черепахи». Нам попались оранжевые стеклянные вазы и отсыревшие семечки для птиц, которые проросли и превратили сливную трубу в зеленый уголок. В ящике для столовых приборов лежало несколько приспособлений для открывания банок, какими пользуются пожилые люди со слабыми руками, а еще — полупустые упаковки бумажных салфеток с запахами чужого Рождества и детских дней рождения.

Несколько раз я пыталась удрать в старый дом вместо того, чтобы идти в школу. Я нарочно пропускала школьный автобус, возвращалась в новый дом, забиралась через туалет и думала: какая чушь! — поеду домой. Я знала, что в старом доме пусто. Я думала, что если разобью там лагерь и напрочь откажусь уходить, то Эдвард будет вынужден бросить этот дурацкий новый дом и вернется вместе с Джо.

Только вот добраться до старого дома с одними только деньгами, сэкономленными на школьных обедах, было непросто. Допустим, можно зайцем пробраться в поезд через Шропшир, избежать встречи с кондуктором, выскакивая и запрыгивая обратно на пустых платформах возле неизвестных крошечных деревень, но от конечной станции все равно надо было еще долго добираться автобусом, а автобусы практически не ходили.

Мне дважды удавалось проделать весь путь. Во второй раз Эдвард забрал меня уже с обещанием, что вычтет стоимость бензина из моего бюджета на школьные обеды, так что в ближайшие две недели я буду питаться в школе домашними бутербродами. Он также был недоволен тем, что пришлось выдернуть Джо из привычного режима дня и колесить с ним туда-сюда, вместо того чтобы спокойно накормить ребенка рыбными палочками и усадить его читать. И сказал, что в следующий раз он отправит за мной полицейских. Если они вообще согласятся поехать.

По пути домой он рассказывал, как сам примерно в моем возрасте убегал в этот же дом. Он учился в ненавистной школе-интернате и прекрасно понимал, что если сбежит домой, то родители незамедлительно отправят его обратно, и потому бежал обычно к деду Мэтью. Автобусы тогда не ходили вообще, так что он проделывал путь пешком. Иногда дорога занимала несколько дней. К путешествию он готовился, припрятывая остатки школьных обедов, так что с собой у него обычно был подсохший хлеб и маргарин в оберточной бумаге.