Пережить ночь

Чарли все понимала. Так сильно, что ей хотелось немедленно сбежать в кино. Она жаждала успокоительного отвлечения фильмом — пусть даже тем, который только у нее в голове. Если бы она могла, то вызвала бы его, чтобы избавиться от нынешнего состояния неуверенности, страха и, как она подозревает, физических страданий, причем совсем скоро. Но с фильмами это так не работает. Даже если проектор в ее сознании включится, это не изменит реальности происходящего и того факта, что Мардж намеревается причинить ей боль. Фильмы не могут спасти ее сейчас.

— Что ты сказала моей внучке, прежде чем оставить ее одну?

Чарли тяжело сглотнула, пытаясь тянуть время. Она была не в силах произнести эти слова вслух. Не только потому, что очень боялась реакции Мардж. Она молчала, потому что сама не желала услышать их снова. Она не хотела никакого напоминания о последней фразе, брошенной ею лучшей подруге.

— Ну же! — потребовала Мардж. — Давай!

— Полиция же наверняка вам это сообщила!

— Я хочу услышать это от тебя. Я хочу услышать слово в слово, что ты тогда сказала Мэдди.

— Я… — Чарли снова сглотнула и неожиданно почувствовала, что ее горло перехватил явный спазм, а во рту стало сухо-сухо. — Я сказала ей, чтобы она отвалила.

Долгое время Мардж молчала. Вокруг господствовала тишина, густо нависавшая в темноте вестибюля. Единственное, что слышала Чарли, — щелканье плоскогубцев.

Щелк.

Пауза.

Щелк.

— За это, — наконец произнесла Мардж, — я должна вырвать тебе язык. Но тогда ты не сможешь рассказать мне о человеке в переулке. Как он выглядел?

Чарли заерзала на стуле.

— Пожалуйста, не делайте этого.

— Ответь на вопрос, милая, — сказала Мардж, держа плоскогубцы открытыми, да так, что расстояние между кончиками соответствовало размеру одного из коренных зубов Чарли. — Нам обеим будет легче, если ты это сделаешь.

— Я не разглядела его как следует, — попыталась оправдаться Чарли.

— Тем не менее ты его видела.

— Я видела плод своего воображения! Там все было не так, как на самом деле.

— Или, возможно, в реальности было то же самое.

— Нет, — возразила Чарли. — Он выглядел как персонаж из фильма. На нем была шляпа.

Мардж наклонилась ближе.

— Какая именно?

— Фетровая шляпа.

— А его одежда?

Чарли закрыла глаза, моля свою память вызвать в воображении то, что она видела той ночью. Не фильм в ее голове, а реальность, которую она не смогла распознать. К ней ничего не приходило. Все, что она видела, — это та же темная фигура, которая преследовала ее в течение двух месяцев.

— Я не разглядела.

— Ты видела! — зашипела Мардж, теперь уже злее. Ее гнев был настолько ощутим, что пробирал Чарли до мозга костей. — Теперь вспоминай!

— Я не могу!!! — Голос Чарли сорвался. — Я не могу вспомнить!

— Тогда я заставлю тебя!

Мардж бросилась к ней. Чарли подпрыгнула на стуле, когда женщина оказалась совсем близко. Ножки стула стукнули по полу, заскрипели от напряжения, но девушка была не в силах освободиться от оков.

Не в такой ситуации.

Не сейчас, когда перед ней Мардж угрожающе клацала плоскогубцами.

Чарли закрыла глаза и в последнем отчаянном рывке, ища спасения, перенесла весь свой вес влево, пытаясь опрокинуть стул, хотя усилия явно не имели особого смысла: ее зуб можно было так же легко выдрать, пока она лежала на полу.

Мардж одной рукой придержала стул. Другой без колебаний просунула металл между губами Чарли. Та попыталась отвернуться, но кончики плоскогубцев зацепили уголок ее рта, словно она — рыба, пойманная на удочку. Мардж продолжала орудовать инструментом, уже стучала им по зубам Чарли.

Тем временем в легких Чарли зарождался крик, он буквально заполнял их. Она не хотела кричать, она знала, что это не поможет. И все же вопль поднимался в ее груди, пробирался к горлу, раздвигал челюсти.

В образовавшееся отверстие Мардж и пропихнула плоскогубцы.

Чарли сжала их зубами, они заскрежетали по металлу.

Мардж дернула за ручки, они разошлись и, подобно автомобильному домкрату, вновь раздвинули челюсти Чарли.

Она снова попыталась закричать, но плоскогубцы теперь были у нее во рту — щелкали, открывались, закрывались, пока не сомкнулись вокруг языка. Из горла Чарли вырвался еще один звук — странное, гротескное ворчание, которое продолжалось, когда ребристые губки инструмента впились в ее язык, а Мардж все тянула, тянула, тянула. Так сильно, что Чарли боялась, как бы она не вырвала ей язык. Нарастающая боль вызвала множество белых пятен, и Чарли знала, что означало их появление: она снова потеряет сознание. Не от хлороформа, а от боли.

В какой-то момент плоскогубцы с мучительным скрипом соскользнули с ее языка и зацепились за моляр[49]. Мардж дернула, Чарли захрипела, металл стал скрести зубную эмаль. Ужасный звук от этого отдался внутри ее черепа мерзкой вибрацией.

Но тут послышался шум.

Отдаленный.

Где-то в здании разбилось стекло.

Мардж тоже это слышала, потому что плоскогубцы отпустили зуб и провисли во рту Чарли.

Шум усилился. Открылась дверь, раздался хруст стекла.