Перевороты

Второго ноября 1903 года командир американской канонерки «Нэшвиль», стоявшей на якоре у города Колон на карибском побережье Панамы, получил приказ из Вашингтона: предотвратить высадку любых враждебно настроенных сил, будь то правительственные или повстанческие. Американец удивился – ведь никакой революции еще не произошло. Она случилась на следующий день. Группа мятежников наскоро собралась в столице провинции и объявила Панаму независимой.

В Панама-сити не было военных позиций, но в Колоне был разбит большой лагерь. Его командир мгновенно отреагировал на известия о восстании и собрал пятьсот солдат. Они маршем прошли через город к железнодорожной станции и потребовали поезд, чтобы добраться в Панама-сити. Управляющий станцией, американец, солгал: мол, свободен лишь один вагон. Командир не утратил присутствия духа и погрузился в него со своими штабными офицерами, уверенный, что сокрушит мятежников даже малыми силами. Однако он попал в ловушку. Американцы отправили телеграмму, чтобы его и офицеров арестовали, как только они сойдут с поезда.

Второй американский боевой корабль, «Дикси», пришвартовался у Колона пятого ноября. На берег высадились пятьсот морпехов. На следующий день США официально признали бунтовщиков лидерами новой Республики Панама. Еще восемь кораблей быстро появились в водах неподалеку от города и заблокировали подступы, чтобы колумбийские судна на смогли добраться до мятежной провинции. Один историк назвал это «столь беспардонной – и успешной – дипломатией канонерок, какой еще свет не видывал». Даже Рузвельт поначалу сомневался в своем решении. Сперва он предпочел все отрицать. «Я не разжигал революцию на перешейке», – заявил он в интервью. Позже Рузвельт заявил, что «крайне некомпетентные» лидеры Колумбии самым глупым образом потеряли Панаму, отказавшись подписать договор о строительстве канала, «несмотря на очевидные предупреждения». Рузвельт явно и сам не верил своим словам, потому что на последовавшем заседании правительства он попросил Филандера Нокса, министра юстиции, придумать законное оправдание для проведенной операции.

«Ох, господин президент, – ответил Нокс, – не стоит портить столь великое достижение тенью законности».

«Я ведь опроверг обвинения? – взволнованно спросил Рузвельт. – Опроверг же?»

«Определенно, господин президент, – иронично отозвался военный министр, Элиу Рут. – Вас обвиняли в обольщении, а вы доказали, что совершили изнасилование».

Президент Селайя воспринял произошедшее весьма хладнокровно. Он не разозлился из-за утраченного канала или «революции» под американским руководством, которая расколола надвое соседнюю страну. Вместо этого, через несколько недель после восстания, Селайя принял посла Республики Панама, дал званый ужин в его честь и признал его правительство. И у Селайи была хорошая причина так поступить, как объяснил Джон Эллис Финдлинг:

«Спокойствие Селайи, несмотря на проигрыш в ситуации с каналом, можно объяснить двумя основными и новыми для перешейка условиями. Во-первых, 1902 и 1903 годы выдались в Центральной Америке мирными, и Селайя использовал это время, чтобы подготовить почву для союза стран под своим главенством. Во-вторых, он пошел на огромные и в перспективе прибыльные уступки американским и никарагуанским промышленникам. Американский канал, скорее всего, помешал бы подобной экономической политике».

Как и нынешние идеалисты и утописты, Селайя мечтал о восстановлении объединенной Центральной Америки 1821–1838 годов. В 1902-м он созвал президентов Гватемалы, Сальвадора, Гондураса и Коста-Рики на конференцию, на которой надеялся запустить процесс объединения. Они достигли определенного согласия, однако вскоре перешеек вновь охватил давний конфликт между консерваторами и либералами. Селайя перешел к более активным действиям: сперва он применил политическое давление, а затем отправил солдат в Гондурас и Сальвадор.

Когда начались работы над Панамским каналом, американские чиновники отнеслись к подобным действиям крайне скептически. И все же военных налетов Селайи, которыми некоторые господа в Вашингтоне оставались недовольны, было недостаточно для его свержения. Как и его неспособности увидеть преимущества демократии. Однако к этим двум проступкам добавился и третий, который склонил чашу не в пользу Селайи. Он раз за разом вступал в конфликты с американскими компаниями в своей стране.

Среди достижений Селайи самым важным было объединение народа Никарагуа. Благодаря его стараниям британцы, что контролировали богатые порты на восточном побережье страны и тропики вокруг, наконец отступили от притязаний. На их место пришли американские предприниматели. Более дюжины приобрели у правительства Никарагуа исключительные права, например, заготавливать лес или добывать полезные ископаемые на определенной местности. Некоторые позже выступили против Селайи и обратились за помощью к Госдепартаменту США.