Перевороты

Сагаста, будучи либералом с современными взглядами, понимал, что колониальная политика вплотную подвела Испанию к краху. Вступив на пост в 1897 году, Сагаста тут же отозвал ненавистного Вейлера и попытался утихомирить повстанцев, предложив им самоуправление. Однако кубинцы, уже чувствовавшие близость победы, отказались. После этого Сагаста принялся еще сильнее ратовать за мир: весной 1898-го он несколько раз предлагал США сесть за стол переговоров. Отвергнув эти инициативы как «неискренние», Маккинли и его сторонники заявили, что утратили терпение и намереваются решить кубинский конфликт с применением вооруженных сил.

У резких слов оказалось весьма простое объяснение. Переговоры, вероятнее всего, привели бы к независимости Кубы; тогда ни американцы, ни другие страны не смогут расположить там свои военные базы. Маккинли такой исход не устраивал, а сторонников экспансии, вроде Рузвельта, Лоджа и Мэхэна, это и вовсе приводило в ужас. Лодж даже предупредил Маккинли, что если тот не вмешается, то убьет все шансы республиканцев на победу на выборах.

«Если война на Кубе протянется все лето без сдвига, – сказал он президенту, – то мы потерпим такое поражение, каких еще свет не видывал».

Много лет спустя историк Сэмюэль Элиот Морисон исследовал попытки Испании выйти из войны мирным путем и пришел к следующему выводу: «Любой президент с твердым характером воспользовался бы возможностью разрешить ситуацию достойно». Однако подобное решение отняло бы у США желанную добычу, которую можно было получить лишь силой. Маккинли это понимал и одиннадцатого апреля запросил у конгресса право на «силовое вмешательство».

Такой шаг встревожил кубинских революционеров. Они давно верили, что, по словам генерала Масео, «лучше победить или пасть без чьей-либо помощи, чем связать себя узами долга с таким влиятельным соседом». Нью-йоркский юрист повстанцев, Горацио Рубенс, предупредил, что американское вмешательство в конфликт воспримут «не иначе как объявление войны против кубинской революции», и поклялся, что повстанцы будут сопротивляться американским попыткам захватить остров силой «так же ожесточенно и яростно, как сражались с армиями испанцев».

Подобные протесты значительно влияли на ситуацию в Вашингтоне, где призывы о «свободной Кубе» по-прежнему бередили многие сердца. Члены конгресса отказывались голосовать за военное вмешательство Маккинли, пока кубинцы выступали против. Ранее они отказались присоединить Гавайи, когда стало ясно, что большинство жителей островов этого не желали. Теперь, пять лет спустя, американцы точно так же сомневались насчет Кубы. Многих смущала мысль, что необходимо отправлять солдат на помощь туда, где не хотят американского содействия. Чтобы заручиться поддержкой конгресса, Маккинли согласился принять непредвиденную поправку, которую предложил сенатор от Колорадо Генри Теллер. Она начиналась с объявления, что «жители острова Куба являются по праву свободными и независимыми», и заканчивалась торжественной клятвой: «Настоящим документом Соединенные Штаты подтверждают отсутствие умысла и целей устанавливать свой суверенитет, юрисдикцию или контроль на вышеупомянутом острове, но лишь стремятся восстановить мир на его территории и заявляют о намерении, по завершении операции, оставить управление и власть над островом в руках его населения». Сенат открыто проголосовал «за».

Обещание, ставшее известным как «Поправка Теллера», успокоило повстанцев. «Да, они не во всем согласны с нашим правительством, – писал один из их лидеров, генерал Каликсто Гарсия, – однако они признали за нами право на свободу. Мне этого достаточно».

Двадцать пятого апреля конгресс объявил войну Испании. Члены палаты представителей отметили голосование, дружно разразившись на выходе куплетами «Земли Дикси» и «Боевого гимна Республики». «Обычно спокойных депутатов охватил дух необузданного патриотизма», – писал в своем дневнике секретарь президента Маккинли.

Страна, которая еще ощущала на себе последствия Гражданской войны, наконец получила цель, объединившую всех. Маккинли призвал сто двадцать пять тысяч добровольцев, однако в пункты призыва явилось в два раза больше. В газете «New York Journal» высказали мнение, что известные спортсмены, такие, как звезда бейсбола Кэп Энсон и чемпион по боксу Джим «Джентльмен» Корбетт, должны возглавить отборные военные части. Не желая отставать, конкуренты из «New York World» выпустили статью Билла «Буффало» Коди под заголовком: «Как я и тридцать тысяч молодцов выгоним испанцев из Кубы!» Теодор Рузвельт объявил, что оставит пост помощника секретаря военно-морского флота, чтобы лично повести в бой солдат.

«Люди вступили в эту войну безо всякой задней мысли, с самыми благородными намерениями, – написал тридцать лет спустя военный историк Уолтер Миллис. – В истории редко встретишь столь простой повод для военной агрессии, и редко войны начинались с такой уверенностью в их праведности».