Перевод с английского

- Ух ты, как интересно! - удивляется Виталий. - А я потихоньку. - Он вдруг начинает понимать, что это очень важно для ребят.

И он листает классный журнал, водит пальцем по одной из последних страниц. Чутье или догадка, которая сродни вдохновению, владеет им в этот момент.

- Не надо! - заклинает Андрюша. - Я вам потом скажу!

- Ну, не надо, так не надо, - вдруг согласился Виталий и закрыл журнал. - Но у твоего папы вполне приличная работа! Какой смысл ее скрывать? Да и журнал всегда может попасть ребятам в руки - и что тогда?

Тягостная пауза, а потом надсадный Андрюшин голос:

- Да! Там написано: мебельная фабрика номер четыре!

Глаза мальчишек из его компании округлились.

- Ну и что ж такого? - хрипло убеждает Андрей ошеломленный, настороженный класс. - Если человек по правде засекреченный, у него, что ли, на лбу написано, какая его работа?!

- А чего ты разорался? - полушепотом говорит Числитель, прищурив глаза. - Болтун, братец, - находка для шпиона. Я и сам знаю, что эта фабрика секретная: она ж стулья делает не стандартные… а с двойным дном! - Он легко поднял за ножку стул и перевернул его; обитое клеенкой сиденье упало. - Только об этом - ни-ко-му…

И он так значительно предъявил эту дырку в стуле, так загадочно через нее подмигнул, что 6-й "Б" разразился хохотом.

От этого смеха Коробов сник, как простреленный из рогатки воздушный шар: ясное личико его точно запылилось, сузилось и стали маленькими глаза, даже светлые легкие волосы как будто сереют - и он вскакивает из-за своей парты, несчастный и свирепый…

- Не я принес клей! - хрипло выкрикивает он. - Это вот кто! - Жест в сторону Гродненского. - Курочкин знает! И Тарасюк! И Погодин! Все могут подтвердить! И стих на доске не я писал, а Козлята! А еще в том году Гродненский принес кошку!

- А кто велел? - спрашивает оглушенный этим доносом Гродненский.

- А если б я велел тебе с пятого этажа сигануть?

- Сядь, успокойся, - поморщился Виталий Павлович.

- А отец все равно не придет! Лучше бабушку вызывайте! За меня бабушка отвечает…

Андрей сел, уронив голову на руки, плечи его затряслись. Общее замешательство. Да, поздно Числителю отступать - он в кольце этих сложных интересов, этих раскаленных страстей… А тут еще открылась дверь и вошел Леня Пушкарев - запыхавшийся, бледный, с челкой, похожей на мокрый жгут.

И сразу - тишина.

- Здравствуй, - вежливо говорит Виталий. - Знаешь, нам тебя не хватало… Сядь, отдохни…

Но Лене не до покоя.

- Портфель Виолетты Львовны здесь? - сурово спросил он.

Виталий оглянулся на подоконник.

- Этот?

- Ага… Там у нее валидол… и этот… нитроглицерин!

Он схватил портфель и кинулся обратно, но в дверях столкнулся с директрисой. Она тоже бледна и трудно дышит. Часть класса встала, другая сидит в оцепенении.

- Уже не надо, Леня, спасибо тебе, садись… Хорошо, что вы здесь, Виталий Палыч, я думала, ребята одни. За Виолеттой Львовной приехала "скорая"… Сердечный приступ… Ничего, ребята, не беспокойтесь, это бывает. Занимайтесь…

И Нина Максимовна мягко прикрыла за собой дверь.

- Допрыгались, - горько сказал, помолчав, Виталий. - Теперь хотя бы дошло? И подумайте, человек вас не выдал, не сказал, что все это из-за вас, - директор же явно не в курсе… Так что вы-то в порядке…

Он прошелся к окну, отворил его пошире и вздохнул:

- Неужели кто-то должен рисковать своим сердцем, чтобы вы стали людьми?

У 6-го "Б" серьезные, огорченные лица.

Виталий и часть ребят видят в окно, как разворачивается машина "скорой помощи" во дворе. Боковые стекла задернуты белыми занавесочками… Две свободные от уроков учительницы провожают ее глазами, поеживаются без пальто на сыром ветру.

Звонок. Никакой реакции - никто не вскочил, не крикнул, не стряхнул с себя груза сегодняшних открытий… Такими Виталий еще их не видел.

А за стеной - большая перемена, там резвится стихия, выходя из берегов, там все боятся недополучить, недоурвать плодов двадцатиминутной свободы… А 6-й "Б" сидит.

- Чегой-то вы? - заглянув к ним, удивился мальчишка из параллельного класса. - Не пускают вас?

- Почему? Все свободны. - Виталий Павлович взял журнал и сам направился к двери.

Но тут они еще раз удивили его.

- Виталь Палыч, а тетрадки-то? - напомнил Толя Козловский.

- Опять забыли? - тоном добродушной укоризны спросил Коля.

И вдруг они все стали быстро собирать эти злополучные тетрадки по математике - по рядам, по конвейеру, бесшумно и сосредоточенно. Через минуту большая пачка лежала на столе.

Числитель стоял на пороге и смотрел на эти тетрадки. Они его к чему-то обязывали. Может, не брать их? Или думал он о другом - о том, к примеру, верно ли, не чересчур ли жестко обошелся он с Коробовым, низвергнутым с пьедестала?

Встал Гродненский и отдал ему ту пачку тетрадей прямо в руки.

- Спасибо…

Не взять было нельзя. Виталий уже открыл дверь, но снова обернулся к классу, будто хотел что-то спросить или сказать, но так и не сказал. И вышел.