Перевод : ЛЬЮИС КЭРРОЛЛ "АНЯ В СТРАНЕ ЧУДЕС"

Вспомнив, что в руках у нее остались оба кусочка гриба, она осторожно принялась за них, отгрызая немного то от одного, то от другого и становясь то выше, то ниже, пока, наконец, не вернулась к своему обычному росту.

Так много времени прошло с тех пор, как была она сама собой, что сперва ей показалось это даже несколько странным. Но вскоре она привыкла и стала сама с собой говорить.

“Ну вот, первая часть моего плана выполнена! Как сложны были все эти перемены! Никогда не знаешь, чем будешь через минуту! Как бы ни было, а теперь я обычного роста. Следующее – это пробраться в чудесный сад – но как это сделать, как это сделать?

Так рассуждая, она внезапно вышла на прогалину и увидела крошечный домик около четырех футов вышины.

“Кто бы там ни жил, – подумала Аня, – нехорошо явиться туда в таком виде: я бы до чертиков испугала их своей величиной!” Она опять принялась за правый кусочек гриба и только тогда направилась к дому, когда уменьшилась до десяти дюймов.

ГЛАВА 6

ПОРОСЕНОК И ПЕРЕЦ

Некоторое время она глядела на домик молча. Вдруг из леса выбежал пышный лакей (она приняла его за лакея благодаря ливрее: иначе, судя по его лицу, она назвала бы его рыбой) – и громко постучал костяшками рук о дверь. Отпер другой лакей, тоже в пышной ливрее, раскоряченный, лупоглазый, необычайно похожий на лягушку. И у обоих волосы были мелко завиты и густо напудрены.

Ане было очень любопытно узнать, что будет дальше, и, стоя за ближним стволом, она внимательно прислушивалась.

Лакей-Рыба начал с того, что вытащил из-под мышки запечатанный конверт величиной с него самого и, протянув его лакею, открывшему дверь, торжественно произнес:

– Для Герцогини. Приглашение от Королевы на игру в крокет.

Лакей-Лягушка таким же торжественным тоном повторил, слегка изменив порядок слов:

– От Королевы. Приглашение для Герцогини на игру в крокет.

Затем они оба низко поклонились и спутались завитками.

Аню это так рассмешило, что она опять скрылась в чащу, боясь, что они услышат ее хохот, и когда она снова выглянула, то уже Лакея-Рыбы не было, а другой сидел на пороге, тупо глядя в небо.

Аня подошла к двери и робко постучала.

– Стучать ни к чему, – сказал лакей, не глядя на нее, – ибо, во-первых, я на той же стороне от двери, как и Вы, а во-вторых, в доме такая возня, что никто вашего стука все равно не услышит.

И действительно: внутри был шум необычайный: безостановочный рев и чиханье, а порою оглушительный треск разбиваемой посуды.

– Скажите мне, пожалуйста, – проговорила Аня, – как же мне туда войти?

– Был бы какой-нибудь прок от вашего стука, – продолжал лакей, не отвечая ей, – когда бы дверь была между нами. Если б Вы, например, постучали бы изнутри, то я мог бы Вас, так сказать, выпустить.

При этом он, не отрываясь, глядел вверх, что показалось Ане чрезвычайно неучтивым. “Но, быть может, он не может иначе, – подумала она. – Ведь глаза у него на лбу. Но, по крайней мере, он мог бы ответить на вопрос”.

– Как же я войду? – повторила она громко.

– Я буду здесь сидеть, – заметил лакей, – до завтрашнего дня.

Тут дверь дома на миг распахнулась, и большая тарелка, вылетев оттуда, пронеслась дугой над самой головой лакея, легко коснувшись кончика его носа, и разбилась о соседний ствол.

– И, пожалуй, до послезавтра, – продолжал лакей совершенно таким же голосом, как будто ничего и не произошло.

– Как я войду? – настаивала Аня.

– Удастся ли вообще Вам войти? – сказал лакей. – Вот, знаете, главный вопрос.

Он был прав. Но Ане было неприятно это возражение.

“Это просто ужас, – пробормотала она, – как все эти существа любят рассуждать. С ними с ума можно сойти!”

Лакей воспользовался ее молчаньем, повторив прежнее свое замечание с некоторым дополненьем.

– Я буду здесь сидеть, – сказал он, – по целым дням, по целым дням… без конца…

– А что же мне-то делать? – спросила Аня.

– Все, что хотите, – ответил лакей и стал посвистывать.

– Ну его, все равно ничего не добьюсь, – воскликнула Аня в отчаянии. – Он полный дурак! – и она отворила дверь и вошла в дом.

Очутилась она в просторной кухне, сплошь отуманенной едким дымом. Герцогиня сидела посредине на стуле о трех ногах и нянчила младенца; кухарка нагибалась над очагом, мешая суп в огромном котле.

“Однако сколько в этом супе перца!” – подумала Аня, расчихавшись.

Да и весь воздух был заражен. Герцогиня и та почихивала; ребенок же чихал и орал попеременно, не переставая ни на одно мгновение. Единственные два существа на кухне, которые не чихали, были кухарка и большой кот, который сидел у плиты и широко ухмылялся.

– Будьте добры мне объяснить, – сказала Аня робко, так как не знала, учтиво ли с ее стороны заговорить первой. – Почему это ваш кот ухмыляется так?

– Это – Масляничный Кот, – отвечала Герцогиня, – вот почему. Хрюшка!

Последнее слово было произнесено так внезапно и яростно, что Аня так и подскочила; но она сейчас же поняла, что оно обращено не к ней, а к младенцу, и, набравшись смелости, заговорила опять:

– Я не знала, что такие коты постоянно ухмыляются. Впрочем, я вообще не знала, что коты могут это делать.