Перевёртыш

И она кивнула. Ей было хорошо, да она чувствовала на себе чужие мужские руки, но в их объятиях ей было спокойно и частью даже приятно. Аркадий чуть потянул её за волосы назад, она запрокинула голову и его губы коснулись её губ. Гм, а ничего неприятного от мужского поцелуя она не почувствовала. Или уже не должна была? Неужели её естество настолько приняло женский образ? Получается, подобные действия мужчины в её отношении, теперь будут восприниматься как естественные? В голове чуть гудел выпитый спирт, и где-то там внутри само её естество вдруг согласилось на всё, что может произойти дальше. Пусть всё идёт как идёт. И теперь уже она сама прильнула к мужским губам….

Виталия открыла глаза, за окном поднималось утреннее солнце. Да уж, заспалась. Оп-па, а это же не их платка. Она попыталась повернуться, чтобы встать, и вдруг поняла, что в постели она вовсе не одна. Уй-ю-юй. Что это было с ней ночью? Она поднялась, и рассмотрела лежавшего рядом мужчину. А он похоже голый! Она сразу осмотрела себя. Блин, слава богу, ничего не было. Юбка, чулки и трусы на ней, А вот гимнастёрка, нижняя рубаха и лифчик лежат на полу. До последнего бастиона Аркадий похоже так и не добрался. Хотя желание наверно было. Груди отдавали лёгкой болью, похоже, что помяли их его руки не мало. Виталия достала из кармана гимнастёрки зеркальце. Прическа, прямо как у бабы Яги после шабаша, ой, а это что? Чуть выше левой груди, да и под правой тоже виднелось по тёмному пятну. Н-да, похоже Аркаша постарался облабызать всю её верхнюю часть. Так и какие выводы можно сделать? Ответь-ка дамочка сама себе. Тебе было приятно? Только честно, без выкрутасов. Честно? А, сгорел сарай, гори и хата! Да, тебе было хорошо. Даже внутреннее ощущение качественно перешло из категории – так себе, в прекрасное. Вот и сбывается слова баб про то что, если отдаться мужчине, то внутренний женский настрой всегда от стервозного переходит в положительный. Спасть с мужчиной правильно и полезно.

Дура! Да чего ты так додумаешься, тебе же более просто нечего Аркадию предложить. Раз потискает, другой, а потом ему всю тебя подавай. Понимаешь дурында, всю! Так что пока есть возможность, одевайся и дуй домой, на пост. А если придёт и потребует продолжения? Ну? Можно будет сказать что, да мол было что-то, но на этом твой праздник и кончился. Вот закончится война, там видно будет, а пока фиг тебе, а не я. А коли твоему коню не терпится, так вон у нас на постах девушек море. Значит, пока Аркаша спит, что? Ноги в руки и бегом из этого места. Была бы девкой точно бы залетела….

Ева Васильевна пришла домой, положила на тумбочку свой портфель полный тетрадей, скинула ботинки и одев тапочки прошла в комнату. Сняла блузку, юбку, чулки. Надо полежать хоть пол часа. Она одела халат и подвязавшись задумалась. Сразу поесть или после проверки тетрадей, спросила она сама себя. Есть пока не хотелось. Всё таки постой-ка на ногах две учебные смены, устанешь как лошадь. Учителей не хватало, и нагрузка падала на женские плечи и ноги оставшегося в малом числе учительского состава.

Она прилегла на кровать и прикрыла глаза. Сволочь эта война. Ведь жили они с мужем и сыном счастливо и хорошо. И вот на тебе. Муж после ранения побыл дома две недели и снова отправился на фронт. Хорошо хоть пишет и письма доходят, а вот от Виталия … Виталии только два в начале и было. Жива ли, здорова? Как там ей удаётся служить среди женщин? Не разоблачил никто? Мыслей много, сомнений куча, а ответов нет. Как он-она там? Сердце изболелось. Ну, хоть бы одну строчку дочка прислала.

В дверь позвонили. Кому бы это появилось до меня дело? На пороге стояла почтальонка узбечка Фатьма.

– Письмо тебе пришло учительша, толстое, еще довоенное. Получи. Может, что хорошее пишут.

Ева Васильевна дрожащей рукой приняла конверт, поблагодарила и закрыла дверь. Действительно, конверт, не треугольник как принято сегодня. Такие конверты, три штуки она тогда вложила в мешок Виталии. Неужели от неё. Слёзы не дали прочесть обратный адрес. Нет, надо успокоиться и найти очки. И присесть под лампой. Сейчас она начнёт читать ….