Читаем Перевёртыш полностью

Из числа чумологов, пожалуй, последней жертвой чумы у нас оказался замечательный ученый Абрам Львович Берлин (род. в 1903 году), несколько лет проработавший в Монголии и побывавший даже на Тибете, результатом чего явилась его уникальная статья "Тибетская медицина и чума" ("Вестник…", 1940). "Последние годы своей жизни он был заместителем директора института "Микроб". Сейчас уже мало кто помнит, что в 1939 году А. Л. Берлин заразился чумой в лаборатории и, не зная еще об этом, приехал в Москву, где и умер. При этом жертвами чумы стали также несколько человек из числа медицинского персонала, имевшего с ним непосредственный контакт. Трагическая гибель А. Л. Берлина заставила тогда ввести новые жесткие правила работы с чумой и другими особо опасными инфекциями, которые полностью себя оправдали и которые в основном сохраняются до сих пор.

Но опасность подстерегала чумологов не только в поле или в лаборатории. Подобно профессору Скородумову многие из них были репрессированы и погибли в застенках ГПУ (НКВД). Тогда это было просто, так как любая вспышка чумы могла служить поводом для ареста по обвинению в умышленном распространении чумы или недосмотре.

Несколько лет назад я начал собирать сведения о сотрудниках противочумной системы, пострадавших в годы сталинских репрессии с целью реабилитации тех, кто не был еще оправдан. Однако эта задача оказалась очень трудной. Во-первых, точными данными не располагает ни один из институтов; возможно, что соответствующие документы в свое время были уничтожены. Кстати, изъяты или уничтожены они были даже в семьях репрессированных (например, в семье А. М. Скородумова или в моей собственной). Во-вторых, многие пострадавшие работали не в институтах, а на противочумных станциях и в отделениях, разбросанных на огромных просторах страны; некоторые из них давно уже были ликвидированы, а на других не осталось никого, кто помнил бы события многолетней давности. Третья причина заключалась в том, что ряд свидетелей событий тех времен до сих пор не избавились от страха за свою собственную судьбу, так как не верят в стабильность перемен, делают вид, что ничего не помнят или вообще избегают разговоров на эти темы. Примечательно, что от ответа на мои вопросы уклонялись даже директора отдельных институтов (из "молодых", которым до прошлого нет дела или которые не верили в невиновность пострадавших!) и переадресовывали их старожилам институтов; в итоге круг замыкался. Но все же кое-что мне удалось собрать, за что я от души благодарен всем респондентам. Особенно я признателен теперешнему директору института "Микроб" профессору А. В. Наумову, профессору Л. Н. Классовскому (Алма-Ата) и недавно умершим профессору И. Ф. Жовтому, моему заместителю в иркутские времена и доктору Л. А. Аваняну (Ставрополь).

Я бы очень хотел привести здесь весь известный мне скорбный список, однако боюсь упустить чье-то имя. К тому же он получился бы очень большим. Пусть же светлая память о всех невинно пострадавших, независимо от того, кем они были — профессорами или простыми рабочими — навсегда сохранится в сердцах ныне живущих и тех, кто идет за ними!

К сказанному добавлю, что судьбой репрессированных сотрудников противочумной системы в 1990 году я пытался заинтересовать общество "Мемориал" (копия письма Юрасову Д. Г. — "историографу "Мемориала" — у меня сохранилась), однако никакого отклика я не нашел. Не думаю, чтобы мое письмо не достигло адресата; тогда почта работала еще хорошо.

Если так можно сказать, я являюсь патриотом противочумной системы и останусь им навсегда. Поэтому мне особенно больно видеть её развал. С образованием СНГ, когда-то монолитная и мощная система, распалась, перестала функционировать как одно целое. В России сохранились 5 противочумных институтов и немногим более десятка противочумных станций, включая наблюдательные, т. е. расположенные вне природных очагов чумы. В то же время на огромных просторах Казахстана и суверенных государств Средней Азии, а также в Закавказье, где расположены основные активные природные очаги чумы, без единого методического руководства остались один противочумный институт (в Алма-Ате) и большое число противочумных станций. Ситуация усугубляется резким ухудшением социально-экономической обстановки в СНГ и экологического положения в районе Аральского моря и в Каракалпакии. К этому добавлю, что пограничные посты и таможенные барьеры служат преградой для передвижения людей, но не могут остановить миграции грызунов — носителей чумы!

Работа противочумной системы не всегда складывалась гладко. Работники ее прошли длинный путь проб и ошибок, но тем не менее их вклад в недопущение выхода чумы за пределы природных очагов и в снижение заболеваемости другими особо опасными инфекциями трудно переоценить. К тому же до сих пор работа противочумной системы остается примером комплексного, всестороннего подхода к изучению инфекционных заболеваний и их возбудителей, чему может позавидовать даже Запад.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии