Перевал (СИ)

На мгновение снова стало тихо, так, как было, когда они только-только появились в этом странном мёртвом мире. Казалось, замерли даже кишащие внизу и ползущие друг по другу манекены.

А потом раздался взрыв.

Все взрывы, с которыми Алексей сталкивался в Тихом мире, показались обычными хлопками петарды по сравнению с тем, как рванул пластид. По ушам ударило так, как никогда не било. Мир наполнился звуками падающих фонарных столбов, осыпающегося кирпича и бесконечным звоном бьющегося стекла. Для полноты картины не хватало хора завопивших автомобильных сирен, как это было бы в любом земном городе. Но здесь, если автомобили и были оснащены сигнализациями, то они уже очень и очень давно не работали.

А потом — снова тишина.

Алексей приподнял голову, стряхивая пыль и обломки с головы.

— Ты видишь её?! — почти прокричал оглушённый Алексей, обращаясь к снайперу?

Снова вставший на колено Слава, жмурился, высматривая цель в оптический прицел. Да, план Алексея оказался не так идеален, как казался ещё полминуты назад.

— Нет! Не вижу! Может её к чертям разнесло на куски?

Остальные тоже стали высматривать женскую фигуру в длинной тунике.

— Не думаю, — покачал головой Плетнёв. — Слишком живучая. Не бессмертная, но живучая.

— Или завалило телами с обломками, — задумчиво произнёс подошедший Данила.

Что-то насторожило Плетнёва. Он смотрел на обломки стен и груды размeтанных по улице взрывом тел, многие из которых продолжали шевелиться, но уже не так активно, как ещё полминуты назад. Похоже, они вошли в свой обычный режим, если можно так сказать. Значит, в каком-то плане, взрыв достиг своей цели.

Манекены, манекены… всё было завалено их телами. Некоторые успели подняться и бесцельно стояли, уткнувшись в уцелевшие стены.

Дикая мысль посетила Алексея: если Она знает про странников, то… чем чёрт не шутит!

Он вытащил из подсумка бинокль и вставил в него загадочные цветные фильтры, с которыми впервые столкнулся ещё в Афганистане, когда полковник Смирнов показал, как выглядят странники в реальности.

Манекены. Кучи манекенов. Некоторые шевелятся и пытаются ползти, другие, как было сказано, уже стоят на своих двоих, но явно не понимают, что делать дальше.

Ползёт! Вон она ползёт, прикрывшись внешним видом манекена. Навела морок, тварь! Гляди-ка ты ж! Значит, ещё что-то может.

— Вижу! — холодно произнёс Плетнёв. — Посреди улицы. Манекен в синем костюме. Используйте фильтры.

У кого были бинокли с фильтрами, тоже посмотрели туда, куда указывал Алексей. Послышался лязг затворов.

Женская фигура, накинувшая на себя обличье манекена, уже успела подняться на ноги, но стояла она явно не уверенно, да и выглядела также. Ещё бы, килограмм пластида — не меньше!

Однако, в глубине души, Алексей надеялся увидеть вместо молодой девушки чуждое, замотанное в тряпьё существо, наподобие странников. Но нет, с виду она казалась человеком, даже в чём-то беззащитной девушкой.

Более того, при взгляде через фильтр нельзя было не заметить слабого свечения, исходившего от неё, и особенно от её головы. Зрелище странное, и одновременно завораживающее, путающее, сбивающее с толку.

Словно ощутив их взгляды на себе, она, шатаясь, обернулась и посмотрела прямо на них.

"Может быть, ты и воскреснешь, но будет это потом, когда мы уже покинем это чёртово место, — думал Алексей. — В конце концов, если тебя смогли запечатать в каменный саркофаг дикари, значит, и у тебя есть пределы возможностей"

Палец уверенно надавил на спусковой крючок…

Вот только за мгновение до того, как первая пуля, его пуля достигла цели, она успела посмотреть ему прямо в глаза. Алексей не понимал, как это было возможно, и почему он так решил, но это было и неважно.

Но он увидел… Нет, он пропустил через себя, ощутил то, что чувствовала когда-то она. Увидел, как варвары убили, подвергнув колесованию её отца, сочтя его еретиком. Хотя они всю её семью считали еретиками. Еретиками, посмевшими оспорить действующий порядок вещей. Заявивших, что нельзя жить так, как привыкли жить люди, что есть нечто большее в этом мире, чем поиск всё новых и новых способов удовлетворения плотской похоти и набивания желудка. Что нужно делиться со страждущими, что нужно любить ближнего своего.

Они заставили её смотреть на то, как он умирал.

Но сначала их пытали. Требовали отречься от того, что они считали ересью. Пытали долго и со всем возможным усердием и изобретательностью. Предлагали призвать на помощь Бога, который бы их спас, и тогда бы они все сразу уверовали и признали бы их правоту.

А когда после очередного удара плетью со стальными шипами с них слетали окровавленные лоскуты кожи, а небо оставалось всё таким же чистым и солнечным, и никакой голос сверху не приказал палачам остановиться, не покарал громом и молнией… тогда они смеялись и наносили очередной удар, вырывавший очередной кусок плоти.

Варвары сожгли её мать, назвав ведьмой. Она отказалась покаяться, но палач, тот, что готовил костёр, сжалился над ней и бросил в костёр особой травы, дым от которой задушил её мать быстрее, чем та успела почувствовать обжигающие укусы пламени.