Переулки страха

Так, поочередно натягивая веревки, он поднимал и поднимал свой вожделенный сундук, пока не почувствовал, что тот уже оторвался от дна и висит в воде. Затем он стал трясти веревки, пока сундук не начал раскачиваться наподобие маятника. Роберт крепко держал оба конца – и подтягивал то один, то другой в зависимости от амплитуды раскачивающегося сундука. Работая терпеливо и последовательно, без спешки, Роберт наконец увидел, как крышка ящика чуть показалась над водой, и в тот момент юноша был близок к экстазу. Его сила удвоилась – и по мере того, как ящик качался все больше и больше, Роберт тянул все сильнее и сильнее, пока, наконец, сундук не повис на туго натянутых веревках: выше его было попросту не поднять, по крайней мере таким способом. Сундук был почти что у самого верха. Роберт, выломав одну из корабельных балок, использовал ее в качестве рычага и после нескольких неудачных попыток все же сумел подвести ящик к пролому в днище корабля и вытолкнуть наружу. Вожделенный сундук упал, глухо стукнув о влажный песок.

С радостным воплем Роберт спрыгнул вслед за ним, но, приземляясь, ударился ногой прямо о край сундука. Вывих лодыжки был так силен, что он не смог встать и снова упал на песок. Ему удалось тем не менее заползти на деревянные обломки корабля и дотянуться до фонаря. К этому времени ветер выл как обезумевший, туман вставал сырой стеной, и в довершение всего пошел мокрый снег. Пытаясь защитить фонарь от ветра, Роберт поскользнулся на осклизлой деревянной обшивке и рухнул вниз, еще раз стукнувшись ногой о проклятый сундук. На несколько мгновений Роберт потерял сознание от дикой боли. Когда же он пришел в себя, то понял, что не может пошевелиться.

Фонарь упал в лужу морской воды и, разумеется, погас. Сердце Роберта оборвалось. Ситуация была хуже некуда, самые дурные его предчувствия, казалось, сбывались. Ветер, уже штормовой, яростно несся мимо бедняги, погружая его в смертоносный туман. Прилив ревел все ближе и громче. Завеса тьмы смыкалась над головой Роберта, лишь иногда мелькал некий белесоватый сырой сгусток тумана, словно гибельный дух бури. Роберт лежал, распростертый на мокром соленом песке, и воспоминания о том, что случилось за последнее время, постепенно заполонили его разум. Невольно в голове колоколом прозвенели давешние слова Тома: «Ничто, кроме смерти», и такой неожиданной жутью пахнуло на него от этих слов, что он содрогнулся и уверовал, будто Том и вправду мертв – и это его душа белесым клоком тумана только что пронеслась над ним. И сон про сундук тоже вспомнился Роберту – сердце его вновь захлебнулось ледяным ужасом при мысли, как ужасно осуществилось это его сновидение. Вот же он, не во сне, а наяву, лежит подле мертвого судна, выброшенного на берег и наполовину погребенного в гибельных песках. Рядом с ним стоит сундук из недавних сновидений, а над головой, смыкаясь, шумят огромные крылья неминуемой смерти… Все кошмары, все чудовищные порождения предсмертного бреда и отчаяния собирались вокруг Роберта. Он не помнил своего отца, в этой жизни они почти не виделись, но в тот миг юноша вдруг ощутил его рядом с собой. Но не один лишь отец – все мертвые, которых он когда-либо оплакивал или о которых слышал, проносились вокруг него в странном танце. В штормовых порывах он явственно различал мрачный звон – со всех сторон, куда бы он ни повернулся, доносилась погребальная песнь колоколов. Все было, как в худших его снах, все… кроме Эллен. Но, назвав ее имя, он внезапно услышал голос возлюбленной – на краю сознания, сквозь пелену тумана. Роберт попытался крикнуть, но стужа сковала его настолько, что и сам он едва расслышал собственный голос. Тщетно юноша попытался встать – новая боль пронзила его, и от этой боли, разочарования и крушения всех надежд он провалился в небытие.

Неужели его охота за сокровищами окончится так ужасно?

…Когда мистер Стедман и Эллен сидели в тот вечер за праздничным столом и единственным их гостем был Артур Томлинсон, в дверь внезапно постучали. Через мгновение в комнате появилась малютка-служанка, она выглядела весьма испуганной, а в руках у нее было письмо. Она подошла к Эллен и, запинаясь, пролепетала:

– Мисс, пожалуйста, мисс… Это письмо от одного человека, из больницы. Он просит вас прочитать это письмо, только прямо сейчас, и прийти к нему. Он сказал, это вопрос жизни и смерти, мисс.

Эллен встала, задрожав и побледнев как полотно, и тут же вскрыла письмо. Мистер Стедман тоже поднялся с места. Артур Томлинсон, не изменив позы, казнил взглядом служанку, и бедная девочка, уверившись, что сделала что-то чудовищное, залилась слезами.

Письмо было написано врачом по просьбе Тома. В этом письме доктор умолял мисс Эллен приехать безотлагательно, так как у него были для нее чрезвычайно важные известия о человеке, для которого она, несомненно, сделала бы очень многое. Эллен в ту же секунду бросилась надевать плащ и попросила отца сопровождать ее.

– Но, разумеется, вы никуда не пойдете? – спросил Томлинсон.