Пересыхающее озеро

Наконец он позвонил в МИД Исландии, и там ему пообещали навести справки. Однако из этого ничего не вышло, поскольку Илона не была гражданкой их страны и молодые люди не состояли в браке. Исландское государство не видело никакого смысла вмешиваться в эту историю, к тому же оно не поддерживало дипломатических отношений с ГДР. Университетские друзья, земляки старались подбодрить Томаса, но они и сами были подавлены не меньше. Исландцы недоумевали, что могло стрястись. Возможно, произошла ошибка. Рано или поздно Илону отпустят, и тогда все должно проясниться. То же самое говорили и ее друзья, а также другие венгры, обучавшиеся в университете и не меньше Томаса жаждавшие получить ответы на вопросы. Приятели пытались утешить его и советовали сохранять спокойствие, в конце концов все разъяснится.

Он узнал, что одновременно с Илоной были арестованы еще несколько человек. Служба государственной безопасности устроила облаву на территории университета, и среди задержанных оказались соратники Илоны. Она предупредила их после того, как Томас узнал, что за ними установлена слежка и что у полиции имеются их фотографии. Некоторых из них отпустили в тот же день. Других полиция промурыжила подольше. Часть людей оставалась в тюрьме даже тогда, когда Томас уезжал из страны. Ни у кого не было никаких новостей об Илоне.

Он связался с ее родителями. Они узнали о задержании и написали ему взволнованное письмо, вопрошая о том, что ему известно о судьбе их дочери. У них не имелось никаких сведений о том, была ли она выслана в Венгрию. Последние известия от нее родители получили в письме, посланном за неделю до исчезновения. В нем не было ничего такого, что указывало бы на грозящую опасность. В своих письмах родители Илоны сообщали, что пытались привлечь венгерские власти к тому, чтобы прояснить судьбу дочери в ГДР, но это не дало никаких результатов. Властные структуры оказались не слишком обеспокоены ее исчезновением. Учитывая чрезвычайную ситуацию в стране, чиновники и не думали переживать по поводу задержания предполагаемого оппозиционера. Родителям Илоны было отказано во въездной визе на территорию ГДР, чтобы заняться поиском дочери. Они казались совершенно растерянными.

Томас ответил им, что сам будет искать правду в Лейпциге. Ему хотелось рассказать им все, что он знал. Что Илона вела тайную агитацию против коммунистической партии и ее дочерней организации — студенческого «Союза молодежи». Что она выступала против политинформационных летучек, против ограничения свободы слова и печати, против запрета на независимые собрания и сходки. Томасу хотелось рассказать родителям Илоны, что их дочь познакомилась с радикальной немецкой молодежью и ходила на тайные заседания, но она и помыслить не могла, что из этого выйдет. Он и сам ничего подобного не предполагал. Однако Томас знал, что не должен писать подобных вещей. Все, что он посылал, проходило проверку. Нужно было быть начеку.

Вместо этого Томас пообещал им, что успокоится только тогда, когда узнает о судьбе Илоны и попробует вызволить ее из застенков.

Он больше не ходил в университет. Днем обивал пороги различных учреждений в надежде добиться приема у чиновников, чтобы заручиться их поддержкой или раздобыть какую-нибудь информацию. Хотя мало-помалу становилось понятно, что он это делает уже скорее по привычке и что возможность получить ответы на вопросы равна нулю. По ночам Томас ходил кругами по их маленькой комнате. Почти не спал, забывался на некоторое время в кровати, а потом снова вскакивал и принимался мерить шагами свое пристанище, надеясь, что Илона появится, кошмар рассеется, что они отпустят ее под предупреждение и она вернется к нему, чтобы уже не расставаться. Он вздрагивал от каждого уличного шороха и бежал к окну, заслышав звук подъезжающего автомобиля. Если в доме скрипели половицы, он останавливался и прислушивался в надежде, что это Илона. Но это всегда был кто-то другой, а не она. А потом наступал новый день, и Томас по-прежнему оставался бесконечно, ужасно одиноким и беспомощным.

В конце концов он взял себя в руки и написал родителям Илоны очередное письмо, в котором извещал их о том, что их дочь была беременна от него. Ему казалось, что с каждым ударом клавиши по старой письменной машинке он слышит их стенания.

И вот теперь, после стольких лет, он держал в руках стопку писем от родителей Илоны и перечитывал листки, наполненные поначалу гневом, а затем отчаянием и недоумением. Они так больше и не увидели своей дочери. Он так больше и не встретился снова со своей любимой.

Илона бесследно исчезла.