ПЕРЕСТРОЙКА В ЦЕРКОВЬ

В какую епархию ни приедешь, всюду узнаёшь, что два-три священника работают с зоной (и низкий поклон им за это). Но на вопрос: «А есть ли у вас священники, работающие с университетами?» — положительный ответ слышишь гораздо реже. В большинстве епархий нет ни одного священника, работающего с университетом. Не в смысле — бывающего на их торжествах, а в смысле — регулярно читающего там лекции. Ответ на вопрос о том, кто нам «социально близок», здесь вполне очевиден.

Я буду рад, если у нас появятся методики обращения к ребятишкам-«неголовастикам», к тем же ПТУшникам. Но здесь надо иметь в виду, что эти методики неизбежно будут игровыми. В университете можно работать просто силой мысли и красотой слога. Но глубины христианской мысли, как и глубины квантовой физики, вряд ли заинтересуют обычного восьмиклассника, и уж тем более ПТУшника. Здесь необходимо искать другие возможности, чтобы до него достучаться. Водить благодатно-светоносных старцев по ПТУ вряд ли возможно. Значит, в этой среде миссия должна быть более завлекающей, непрямой, игровой. Если такие методы миссии и появятся — они будут еще больше осуждены ревнителями строгого православного благочестия.

— Почему Вы работаете в основном с подростками?

— Ну, не с подростками, а со студентами. Просто потому, что это моя профессия: я университетский преподаватель.

И еще потому, что у них еще есть радость от встречи с новым. Когда на твоих глазах разбиваются твои былые стереотипы — можно реагировать по-разному. Раздраженноозабоченно (это «взрослая» реакция). А можно — радостно: «Потолок-то, оказывается, был фальшивый, навесной. А там, выше — не чердак, а купол!». Студенты (не все, но все же многие, и именно студенты настоящих университетов, а не тех ПТУ, которые сами себя возвели в ранг университета) еще способны испытывать радость открытия.

Кроме того, опыт моей собственной юности — университетский. Веру я обрел опять же в университете. Поэтому мне понятнее, как можно говорить о ней именно в университетской атмосфере, а не в сельском доме культуры. Это проблема моей ограниченности. Чего-то я не умею.

В последние годы, впрочем, прибавился и еще один мотив к тому, чтобы смотреть именно в сторону студенчества: это ведь уже поколение моих детей…

— Но это же не духовный мотив!

— Что ж, не всегда церковная жизнь строится из поступков, которые порождены сугубо духовной мотивацией. Что-то завязывается из мелькнувшей чисто человеческой симпатии (или антипатии). Вот папа святитель Григорий Великий. И у него под рукой не так уж много миссионерских резервов. А мир язычества вокруг (после «переселения народов») огромен. К кому послать новых апостолов прежде всего? Он решает: к англам! А почему именно к ним? — Да мальчики у них красивые:

«Говорят, что однажды в Рим прибыли некие торговцы и выставили на площади товар для продажи. В числе многих покупателей пришел туда и Григорий и среди товаров увидел продаваемых мальчиков соразмерного телосложения, с приятными чертами и красивыми волосами. Глядя на них, он, как говорят, спросил, из какой они области или страны, и получил ответ, что их привезли с острова Британия, где все жители похожи на них. Тогда он спросил, христиане ли они или до сих пор пребывают в заблуждениях язычества, и ему ответили, что они язычники. С исходящим из самого сердца вздохом он сказал: «Как жаль, что создатель тьмы владеет людьми, столь светлыми ликом, и что души, облеченные такой внешней благостью, лишены благодати внутренней!». Спросив об имени их народа, он получил ответ, что они зовутся англами. «Добро, — сказал он, — ибо у них лица ангелов, и они достойны приобщиться к ангелам на небесах». И он пошел к понтифику римского апостольского престола, ибо тогда он еще не был избран понтификом, и попросил отправить к англам в Британию проповедников Слова, дабы обратить их ко Христу» (Беда Достопочтенный. Церковная история народов англов. 2,1).

— Но миссия есть следствие христианской любви, а любить надо всех!

— Ну что ж, попробуйте… Можете начать с меня. Перестав выискивать поводы для осуждения в моей работе.

И потом, иногда отказ от встречи может быть проявлением ну если не любви, то как раз неравнодушия. Если я знаю, что я в этой сиутции не знаю, как действовать, то лучше в эту сиутацию и не входить. Если я отказываюсь взять в свои руки штурвал самолета — это проявление моего равнодушия к судьбе пассажиров, или, напротив, проявление заботы о них? Если я вызовусь делать хирургическую операцию — это обернется помощью или членовредительством? Вот по этой причине я, например, отказываюсь от диспутов с мусульманами (тут нужен иной уровень знания темы, чем тот, который сейчас доступен мне). По этой причине я не иду к «простецам».

— А среди молодежи кто откликается больше на ваши слова — юноши или девушки?

— Кажется, юноши… Но, знаете, об этом есть мой любимый миссионерский анекдот: