ПЕРЕСТРОЙКА В ЦЕРКОВЬ

Сегодня ситуация действительно уникальна: есть группа профессоров богословия, которые готовы отрываться от академических библиотек и византологических штудий и идти к людям и аудиториям, весьма далеким от профессионально-богословских традиций. Идет ли это на пользу или во вред их собственно научной работе? По крайнеймере по себе могу сказать, что, конечно, во вред. Но людям-то польза есть. Значит, надо работать именно так: зная достаточно для преподавания в духовной школе, все же идти в школу обычную; имея знаний больше, чем у журналиста, работать все же именно в журналистике[1079].

Еще одна перемена касается жизни вообще духовенства. Раньше говорили, что наши священники оторваны от жизни, от народа. Может, так оно и было. Но за последние 15 лет все резко изменилось. И часто без каких-либо постановлений со стороны Церкви, а просто в силу реальности. Что такое обычный священник Русской Церкви сегодня? Это человек, которого послали на приход, обычно даже не дав закончить семинарию. А приход что значит? Ему дали руинку. Сам восстанавливай, ни копейки тебе не дадим. И прежде чем священник становится духовником, он становится менеджером. Он в самой гуще жизни. И получается, страшно даже сказать, такой новый русский священник.

— С мобильным?

— Совершенно неизбежно. Но Вы поймите, вот эта нынешняя всероссийская стройка — она без лишних слов совершенно перестраивает русский характер. Люди покупают новые квартиры, постоянно ремонтируют старые. И в итоге есть надежда, что наша традиционная расхлябанность[1080] останется в прошлом. Люди ощущают вкус труда и вкус заботы о своем доме, о среде своего обитания.

Кому-то эти земные заботы на пользу, а кто-то ломается…

— Как помочь молодёжи в сёлах, небольших городах не быть «на обочине» церковной жизни?

— Должны быть встречи православной молодёжи, молодёжные проекты епархиального уровня. И паломнические, и военно-спортивные, вплоть до бардовских и, может быть, даже рок-фестивалей. И не обязательно с приглашением звёзд, можно и местными силами. Чтобы ребята могли не только слушать, но чтобы они могли сами спеть. По-своему, под «три аккорда», но не стесняясь. Не нужно стесняться своей «провинциальности». Мне очень дороги слова Чехова: «Есть большие собаки, и есть маленькие собаки, но маленькие не должны смущаться существованием больших: все обязаны лаять — и лаять тем голосом, какой Господь Бог дал».

— Из города любая глубинка, село представляется непаханым миссионерским полем. Отправляются миссионерские поезда, создаются плавучие храмы, приезжают в села с благолепным пением, со всей торжественностью богослужения. Как к этому относятся священники, которые служат в глубинке?

— Я не раз слышал от священников из глубинки отзывы на миссионерский десант

— «мол, приехали на деньги московских спонсоров, все чинно, благолепно, собрали сотни людей, покрестили, повенчали желающих, всем раздарили иконочки, крестики, книжечки — а мне что после этого делать? Людей у нас в храме совсем немного, а теперь и они в лавке церковной ничего не купят, и треб никаких не предвидится. Не на что и самому жить, и за храм, за отопление платить нечем!».

— То есть здесь уместны апостольские слова: да не созиждуна чужом основании (Рим 15:20)?

— Дело не только в этом. Пусть даже и основания чужого не было, пусть на сотни километров и священника никакого нет. Вопрос еще и в том, насколько серьезно люди, крещенные в поездках, будут относиться к своей вере, было ли вообще обращение, или это только мимолетное отвлечение от серой рутины жизни?

Не могу осудить, сказать, что крестить так нельзя, но считать, что произошло что-то невероятно великое, тоже не стоит. Если миссионер постоянно работает в городе, в какой-то школе или институте, и в результате его лекций один-два человека крестятся, то это не столь ошеломляющая статистика, но я считаю, эти два крещения — более серьезны и дороги, чем отчеты автопробегов о тысячах погруженных в реки.

— Кажется, современные миссионеры занимаются преимущественно молодежью думающей, молодежью ВУЗовской — а ПТУ и так называемые «трудовые слои» — они остаются за бортом. Все-таки, для того, чтобы эту лакуну попытаться заполнить, какие-то пути, какие-то разработки есть?…

— Нет, я не готов принять упрек о том, что мы, церковные миссионеры, работаем прежде всего с элитарной молодежью.

Порой кажется, что на сегодняшний день наиболее успешным направлением церковной миссии стало тюремное служение. К сожалению, и недостаточный образовательный уровень нестоличного духовенства искривляет направление церковной миссии в ту же сторону.