ПЕРЕСТРОЙКА В ЦЕРКОВЬ

До сих пор не изжит страх вносить цитаты из светских авторов в речь церковных людей — и этот страх порой проявляет себя даже миссионеров! Вот речь председателя Миссионерского Отдела РПЦ архиепископа Иоанна на миссионерском съезде: «Тысячи священнослужителей были репрессированы. Тогда, по слову одного из поэтов-песенников, "срока огромные брели в этапы длинные"». Точно и к месту подобранная цитата! Но отчего же имя Владимира Высоцкого показалось неуместным? Советовал же святитель Василий Великий — «Надобно с признательностью объявлять, кто отец слова»[567]. Вот бы и миссионерам был дан пример «инкультурации миссии»! Но инерция, ориентирующая речь церковных людей только на «протяженносложенные» конструкции и на возведение «санитарных барьеров» вокруг своей святыни слишком велика.

Спросите сегодня наших прихожан — можно ли священнику ходить в городскую баню, могут ли они представить себе, что апостолы мылись в общих банях. Ответ вы получите возмущенно-отрицательный: «Баня — место блудное и скверное, и негоже святыню смешивать с грязью». Но древнейшая церковная история знает о другом восприятии бани — как места встречи с людьми. Священномученик Ириней Лионский в середине Il века слышал отсвященномученика Поликарпа Смирнского, личного ученика апостола Иоанна, что апостол, придя как-то помыться в баню, узнал, что тут же находится и еретик-гностик Керинф. Тогда Иоанн вскочил с места и выбежал вон, сказав своим спутникам: «Убежим, чтобы не упала баня, потому что в ней враг истины, Керинф» (Ириней Лионский. Против ересей. 3, 3, 4; Евсевий Кесарийский. Церковная история. 3, 28). А Карфагенский собор 411 г. вообще проходил в банях[568].

Разлад между первым миссионерским повелением и последующим чуранием мира виден из сопоставления апостольских слов и канонов. Апостол: Если кто из неверных позовет вас, и вы захотите пойти, то все, предлагаемое вам, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести (1 Kop 10:27). Канон: «Некоторыемонахи по-видимому держат правую веру и терпели много гонений за истину, но общаются и вкушают пищу с еретиками и считают это дело безразличным, соблюдая только следующие три условия: чтобы не принимать благословения от еретиков, не петь вместе с ними, когда они предначинают, и не участвовать в приобщении хлеба их. Это противно постановлениям Святых отцов»[569]. Но блаж. Феодорит Кирский по поводу апостольских слов замечает: «невозможно было бы уловлять неверных, прекратив сообщение»[570].

В августе 2007 года вспыхнула дискуссия — можно ли церковные изображения использовать на этикетках или на деньгах. И в очередной раз Церкви надо выбрать одно из двух — или мы хотим донести свое слово до максимального количества людей, и тогда умножается число носителей священных знаков, текстов или изображений, которые могут обращаться с ними, как с обычной бумажкой. Или, напротив, мы считаем, что мир — источник скверны и надо защитить наши святыни от кощунственного соприкосновения. Такое мнение неоднократно в истории Церкви возникало, но каждый раз оно отвергалось. И изображение ликов святых на деньгах — традиция отнюдь не советская, а гораздо более древняя, еще византийская.

Чистому поистине — все чисто, ну а свинья везде грязь найдет.

Для меня формула миссионерства — слова Владимира Высоцкого: «Очень нужен я там, в темноте, ничего, распогодится». Или, говоря словами «Концепции миссионерской деятельности Русской Православной Церкви» — «миссия состоит в том, чтобы приближаться к миру, освящать и обновлять его, вкладывать новое содержание в привычный образ жизни, принимать местные культуры и способы их выражения, не противоречащие христианской вере, преобразуя их в средства спасения» (Преамбула). Именно: миссия должна приближаться, а не уклоняться.