Перестройка 2.0

Тут дело вот в чем. Сейчас я тебя поставлю в курс секретов, о которых тебе знать вообще-то не положено. Но для раскрытия дела, ты их знать обязан. Ты мужик умный, о секретности предупреждать не буду, сам все понимаешь. Дело в следующем. Хоть ты, по понятным причинам, не любишь ни покойного Андропова, ни КГБ в целом, но, несмотря на отдельные перегибы, как это произошло в твоем случае, в целом курс, который пытался задать Андропов, это правильный курс. Курс, направленный на необходимые изменения в СССР, без которых Союз долго не протянет. Ибо, как говорили раньше: на ладан уже наша страна дышит. А здесь, понимаешь, нужны крутые меры и, бывает, они зацепляют хороших и правильных людей, вроде тебя.

Заметив, как у Немировича вытянулось лицо, Власов горько усмехнулся:

— Не бойся, это не провокация. Не стоило тебя для этого из тюрьмы вытаскивать. Да, с точки зрения некоторых органов я говорю сейчас антисоветчину. Но это всего лишь правда. И что интересно, именно аналитики КГБ еще при жизни Брежнева первые пришли к такому выводу: страна нуждается в давно необходимых переменах, иначе она просто распадется. Сама распадется, от преизбытка десятилетиями накапливающихся проблем.

Поэтому в недрах КГБ созрел план перемен, курируемый лично Юрием Владимировичем Андроповым. К сожалению, при Брежневе, воплотить этот план в жизнь было никак нельзя. Но когда Брежнева не стало, и к власти пришел Юрий Владимирович, то он целенаправленно взялся за претворение этого плана в жизнь. К сожалению, судьба отмерила ему немного, а сменивший его Черненко ничего не желал даже слышать ни о каких переменах.

Но Андропов готовил кадры, свою смену, которая будет продолжать задуманное им дело ради спасения СССР. Одними из таких людей были Рыжков и Горбачев. Собственно, Горбачева и привели к власти именно потому, что он больше всех стремился начать перемены. И вот, став генсеком, Горбачев с энтузиазмом взялся за дело. Но хватило его совсем ненадолго. В какой-то момент, такое впечатление, его просто заменили. Он превратился в другого человека. Мистику мы отбрасываем, поскольку она не входит в нашу компетенцию, остается что? Он попал под чье-то сильное влияние. Или его перекупили. Или чем-то угрожают, какой-то сильный компромат, например. Верно, я рассуждаю Николай Вениаминович?

— Очень похоже, что верно, Александр Владимирович. Но я не могу сейчас делать никакие выводы, пока не ознакомлюсь со всеми фактами и документами. Скажите, товарищ министр, а в чем конкретно выражается эта, как вы выразились, подмена Горбачева?

— Ну, например, давно запланированная нами односторонняя отмена ядерных испытаний на полгода для того, чтобы продемонстрировать США и всему миру наш миролюбивый характер и подтолкнуть их к ответным действиям. Уже была готова речь, где он об этом объявит на весь мир. Но тут вдруг он резко изменил свое мнение: никаких односторонних уступок США, только взаимовыгодные сделки. И это на него совершенно не похоже.

— Но, Александр Владимирович, — осторожно заметил Немирович, — вы знаете, что даже небольшая власть часто меняет людей. А тут речь идет о высшей власти!

— Согласен с тобой, Николай Вениаминович, — тряхнул головой Власов, — но есть одна закавыка. Понимаешь, Горбачев очень властолюбив и самолюбив. Он мечтает оставить свое имя в истории, чтоб — во всех учебниках. А предложенная программа перемен только и может ему в этом помочь. Помочь достичь всемирной славы как миротворца и друга всего человечества. Там большие планы, подразумевающие огромную славу не только в СССР, а во всем мире. И вдруг резко от всего этого отказаться? Нет, на кого-кого, но на него это совершенно не похоже.

Власов помолчал, хлебнул остывшего чаю и продолжил:

— А эта история с Шеварднадзе?

Немирович вопросительно поднял брови.

— Понимаешь, Эдуард Амвросиевич — один из этой команды реформаторов Андропова. Горбачев должен был сразу после своего вступления в должность, назначить его министром иностранных дел СССР и ввести в Политбюро. Но внезапно Меченый[74] всё отменяет, и назначает министром иностранных дел мальчишку Лаврова[75], специально отозвав его из Нью-Йорка, где он был каким-то там помощников представителя СССР при ООН. Вообще никому не известная темная лошадка, сын какого-то тбилисского армянина![76]

Немирович достал блокнот и стал в нем что-то черкать.

— Не надо, ничего не записывай, — остановил его Власов, — все документы тебе предоставят — там еще напишешься. Пока слушай дальше. Другой подобный случай. Еще один член команды реформаторов Андропова — Егор Кузьмич Лигачев должен был быть введен в состав Политбюро ЦК КПСС весной 1985-го, и, являясь секретарём ЦК КПСС по организационно-партийной работе и идеологии, фактически должен был стать вторым человеком в партии и государстве. Буквально накануне решения Политбюро, он берет самоотвод и уходит на пенсию. Что, опять же, совершенно не в его стиле. Возникает вопрос: что нужно было иметь против него, какой компромат, чтобы он принял такое решение?

— М-да, — невнятно пробормотал Немирович.