Пересмешник

Он отошел, я стукнул по стенке бокала, растревожив пузырьки. Даже странно – не чувствую ровным счетом никакого сожаления от того, что где-то тасуется колода, а я не в игре. Раньше моей целью было победить и стать первым. Всегда им быть. Наверное, это присуще юности, рваться вперед, доказывая всем и каждому, что ты лучший. Теперь у меня несколько иная цель в жизни, на мой взгляд, гораздо более важная, чем собрать удачный расклад.

Анхель передала мне, что ей даже нравится, что я сюда пришел.

– Почему? – удивился я.

«Ты сам должен был понять, что прошлые увлечения – это пустое», – говорили мне ее эмоции.

– Вот бы еще это Виктор понял, – сказал я вслух.

– Понял что? – мой брат упал на диван, стоящий напротив. – Привет.

– Здравствуй. Понял, что азартные игры до добра не доводят.

Он хмыкнул:

– Младшему брату не стоит читать нотации старшему.

По правде сказать, мы с Виктором единоутробные братья. У нас одна мать, он старше меня на восемь лет, но его отцом, в отличие от моего, был человек. Внешне мы совершенно не похожи друг на друга. Я шатен, он черноволосый. Мои глаза пепельные, его – голубые. И так далее. Я могу перечислять долго.

– Старший может и потерпеть, особенно если учесть, что это он впервые посадил младшего за карточный стол.

– И тот сразу же стал мастером. Как поживаешь? Я слышал, у тебя была дуэль. Извини, не смог прийти.

Никто не удивлен. Или просиживал за игорным столом, или был мертвецки пьян. Виктора всю жизнь больше всего интересует только сам Виктор. Я не в обиде. Давно привык.

– Ничего.

– Надеюсь, ты не из-за меня сюда пришел? – подозрительно спросил мой брат. – Я в состоянии справиться с неприятностями.

– А у тебя неприятности?

Он ругнулся, поняв, что сказал лишнее.

– Мелочи. Черная полоса.

Это означало, что он проигрался в пух и прах.

– Сколько ты должен?

– Не важно. Я профессиональный игрок. Разберусь.

– Твое право, – не стал спорить я, сейчас все равно от него не добьешься никакого толка, так как внезапная гордость сделала его упрямым. – Но если кто-то соберется ломать тебе пальцы, вспомни, где я живу.

– Всенепременно, – он встал, хлопнул меня по плечу. – Бывай, братишка. Сейчас начнется новая партия, не желаю ее пропускать. Ты все еще в поиске?

– О чем ты?

– Прекрасно знаешь, что я имею ввиду, – нахмурился он. – Ты одержим желанием найти того, кто подставил тебя.

– А… ты об этом… Да. Я, представь себе, одержим жаждой справедливости. Не вижу в этом ничего плохого.

Виктор в раздражении взъерошил волосы на голове – первый признак того, что он начинает злиться.

– Это глупо, Тиль!

– Не узнаю тебя. Тебе всегда было плевать на мои авантюры.

– Мне и сейчас плевать, – буркнул он. – Но мама бы этого не одобрила. Потому что между справедливостью и местью нельзя поставить знак равенства. Помнишь, что она говорила о мести?

Теперь закипать начал я, но, понимая, что это вряд ли хоть чем-то мне поможет, сдержался:

– Ты знаешь, что нет. Она умерла, едва мне исполнилась неделя.

– Я ненавидел твоего отца за то, как он поступал с ней. А мать всегда внушала мне, что месть ничем не лучше яда. Месть нужна лишь дуракам и безумцам, которые не понимают ее последствий, потому что она никогда не бывает бесплатной.

– Даже ее слова не заставят мне отступить, – тихо ответил я.

Он вздохнул, покачал головой:

– В тебе слишком много от твоего отца, чэр. Не лги хотя бы себе. Ты все тот же самый азартный игрок, что и раньше. Просто ставки в той игре, в которую ты вступил, гораздо выше, чем в княжеском покере.

Виктор ушел, а я вздохнул:

– Вот и поговорили.

– Он с детства был трудным ребенком, – произнес Стэфан. – Никак не мог простить твоего отца и считал его виновником смерти вашей матери.

Я машинально кивнул, думая о том, что знаю цену мести. И да, она того стоит.

Иногда я начинаю размышлять, что я сделаю с тем, кто так поступил со мной, когда найду его? Разрежу на две половинки? Вырву сердце? Запру на шесть долгих лет в подвале собственного дома, чтобы он почувствовал такое же бессилие и отчаянье, что испытал я?

Не знаю. Видит Всеединый я, действительно, не знаю.

Так и не притронувшись к бокалу с шампанским, я встал с дивана, и почти сразу же появился предупредительный Ильхах. Предвосхищая его вопрос, я сказал ему:

– Мне хотелось бы поговорить с Фальком.

Тот на мгновение смутился, но ответил:

– Я узнаю, сможет ли он вас принять.

– Передай ему, что это в его интересах.

– Конечно, чэр.

Меня не заставили долго ждать и пригласили наверх. Узкая лесенка на дополнительный этаж, с которого открывался вид на зал с карточными столами, находящийся далеко внизу, привела меня к толстой металлической двери и охранникам-мяуррам.

– У вас есть оружие, чэр? – спросил меня один из четырех котов.

Я молча положил в стальной ящик револьвер.

– Мряожет еще что-нибудь? – вежливо уточнил охранник, не спеша уступить мне дорогу.

– Фальк, ты стал настоящим параноиком, – громко сказал я, зная, что он слышит меня из-за распахнутой в комнату двери. – Я не отдам амнис лишь из-за твоего опасения порезаться. Можешь поверить, когда мой нож остается в одиночестве, он гораздо опаснее, чем со мной.