Перешагни бездну

— Заходите же, господин Начальник Дверей. И давайте, отец мудрости, посоветуемся, что же нам делать для укрепления здоровья нашего великого и прославленного эмира.

ОТЪЕЗД РЕЗВАН

Чтобы завоевать мужчину, достаточно разбудить самое низменное, что в нем есть.

О. Уайльд

На доктора Бадму Начальник Дверей поглядывал искоса и даже высокомерно.

— Вот вы человек мудрый, из страны мудрецов и волшебников, из Тибета, а над нашим эмиром насмешничаете. Вижу, все вижу.

Доктор пожал плечами.

— Светильник лжи не даст света. Вы тут все поддаетесь самообману. Играете в ашички.

Слова его, туманные, неясные, Начальник Дверей мгновенно понял.

— Что я говорил. Насмехаетесь, не уважаете.

— Не говорите так, таксыр. Пользующийся гостеприимством не осуждает хлебосольства хозяина. Но насмешки подхалимов превращают слона в… осла.

— Вот-вот! — заныл Начальник Дверей. — Несомненно я простой джарчи — глашатай и югурдак — мальчик на побегушках. А имею звание кушбеги! Вроде первый министр! А еще Носитель Посоха. Но со стороны посмотреть, вроде какая-то глупость. Торчу у хауза Милости и от имени их высочества продаю водоносам тухлую воду. Или суечусь на половине Бош-хатын, у которой хожу в должности Бош Ошчисы, то есть Главы Плова. Наша госпожа скуповата. Она сказала эмиру: «Ничего! Твой Начальник Дверей пусть походит в моих Бош Ошчисы — меньше расходов». — Он хихикнул, зыркнул по сторонам. — Вы над моим министерством посмеетесь.

Осторожно взяв длинными желтыми пальцами доктора за рукав, Первый министр, он же Носитель Посоха, он же Начальник Дверей, он же Глава Плова, проводил доктора в курынышхану.

— Слепой в своих делах зрячий, — продолжал он. — И наш эмир, хоть и безрогий буйвол, но здесь у него, — и он постучал себя ногтем по лбу, — есть. Вон там, вы говорите, стул, а на самом деле бухарский трон. Входит вроде беглец с той стороны, из-за Аму-Дарьи, измученный, голодный, нищий. Вводят его сюда, и что он видит. И необязательно он нищий, а какой-нибудь курбаши, отчаянный вояка или бай-купец, который при деньгах… Входит он и видит не безрогого буйвола, не слона в яме, не змею, ослабевшую от ран, на которую и лягушка садится… Нет, он видит эмира, сидящего на троне в сиянии своего величия, возложившего ладонь на бриллиантовую рукоять меча ханов, грозного и мудрого. И управляет он своей бухарской державой по-прежнему, на основе священного шариата и законов древнего обычая. И вроде ничего не произошло и не стряслась беда. Эмир остался, как и был, наместником пророка Мухаммеда, халифом. Каждый да проникнется почтением к Бухарскому ханству и его эмиру. И тут у трона мы — правая рука эмира — кушбеги, министр их высочества в государственных делах. А по другую сторону трона вершитель справедливости, грозный судия — казикалан, простирающий и поныне свою длань ко всем духовным лицам Туркестана и взимающий со всех верующих десятину, словно и нет никаких большевиков. И тут же место пребывания их превосходительства Исмаила Диванбеги, столпа финансов. Его вы не увидите сейчас, ибо он, как вы знаете, живет в городе Пешавере в Индостане и занят делами нашего эмира с инглизами, умеющими и осла проглотить вместе с хурджуном, могилу пожрать вместе с покойником. Наш Исмаил Диван-беги всех их может напоить досыта, а уйдут они все равно, умирая от жажды.

Начальник Дверей обратился к придворным, устроившимся играть в шахматы у входа в зал на коврике.

— И вот еще куклы, большие чины. Шевели, шевели своей рыжей бородой, о хранитель нравов государства — верховный раис! Твое дело определять, сколько кому ударов палкой по пяткам за пьянство. А твой партнер — сам министр артиллерии Топчибаши. Сейчас тебя позовут брить эмира! Кузнечик соколом стал? Был ты парикмахером. Угодил повелителю, гладко бреешь голову. Резван, усладительница ночей Алимхана, все еще твоя жена? Ну, а сахарный виноград достался шакалу. Тьфу! А твой чин главнокомандующего стыд прикрывает!

— Вор у вора крадет, а всевышний смеется, — заметил доктор.

— Что, что? — забеспокоился Начальник Дверей. Но Бадма уже выходил в дверь и даже не обернулся.

— Кхм, он еще в чести у господина эмира, — громко кашлянул старичок, — придется доложить — капнуть каплю яда. И яд иногда — лекарство!

— Э, господин блоха, — затряс седой бородой раис, — скачешь туда-сюда? Шепчешь? Шептун, нашептываешь? Наушничаешь?

Удивительно проворно Начальник Дверей подскочил к шахматистам.

— Вы, господа «леджлады». Думаете, передвигаете на доске фигуры и уже сравнялись с бесподобным в мирах Леджладом, знатоком шахмат древности. Тьфу! Шахматы для вас — прикрытие ваших интриг и заговоров. Берегитесь! Коврик крови еще ждет кое-кого! Как бы чьи-то головы не выкинули в помойку.

— Пусть сгорит твой отец в могиле! — отмахнулся Топчибаши, рыхлый, полнокровный перс с хорасанскими усами-жгутами. — Времена «Палача сюда» прошли. Меч при бритве не нужен. А твое время, господин птиц, фьюить! — он оглушительно громко свистнул.