Пересечение

Рикша улыбнулся в ответ — белые зубы блеснули на черном лице, — кивнул: «Йес, мэм!»[3] — но до конца квартала пытался держаться поближе к машине, изо всех сил крутя педалями, потом отстал, на прощанье махнув рукой.

Павел усмехнулся: весь этот спектакль — для Савельева, Таня впервые оказалась в тени — Иван Ильич говорил только с Павлом. Ну конечно, она работала на публику и, кажется, добилась успеха. Иван Ильич посмотрел на нее с интересом:

— Вы знаете английский?

Таня мельком взглянула на Павла, и он тут же понял, что от него требуется.

— Еще бы! — включился он в представление. — В английском она корифей.

— Ну тогда вам скучать не придется! — оживился Савельев. — Тут как раз решено подучить наших женщин. А то прямо зло берет: на приемах молчат, с индийцами объясняются жестами. Даже в магазинах — «да, нет, сколько стоит» — вот и весь их английский.

Таня кивнула, закурила новую сигарету, задумалась, чуть улыбаясь. Павел покосился на оперативную свою супругу: ничего не скажешь, здорово — прямо на колесах устроилась на работу. Ай да Танька! Он уже не слышал, что там говорил Савельев: он вспоминал их последнюю бессонную ночь в Москве.

— Мы используем твою Индию на все сто, — ходила по комнате Таня. — Я тоже устроюсь, буду работать, увидишь. Чтоб у нас было все, что положено: квартира, деньги, вещи… И не морщись, пожалуйста, тебе это нужно так же, как мне…

Нужно, конечно, но Павел все равно раздражался. Ничего, в Индии она поутихнет, пусть-ка поищет работу, черта с два она ее там найдет. Придется-таки ей поухаживать за Павлом, поварить обеды, «поработать женой» и признать, что он — глава семьи и вообще кое-что значит.

Почему не испугали его тогда эти мысли? Почему не придушил он в зародыше дурацкое, бессмысленное соперничество, пропитавшее ядом всю их жизнь? Почему не обрадовался Таниной удаче там, в Дели? Ведь это была их удача, их общее, двойное везение. А Таня?.. Разве искренне уговаривала она его ехать? В самом ли деле такой перерыв — а растянулся он почти на четыре года! — не угрожал его научной карьере? О господи, да она о нем и не думала! Оба они были… нет, не врагами и даже еще не соперниками… но сами по себе, порознь, врозь.

Странно, интересно и уязвлено жилось ему в Дели. Старинный замок обнищавшего бахадура — длинные коридоры, переходы и галереи, мраморный пол в холлах, туалетная комната с диваном и столиком на резной ножке. Внизу контора, наверху живут сотрудники комитета. Павел — всего лишь переводчик, и потому их с Таней поселили на третьем этаже, на самом верху. Рядом с ними — инокорреспондент (так почему-то называют здесь секретарш), толстая, сырая, апатичная женщина. На втором этаже — советник и старший экономист с женой и сыном.

Сергей (так зовут экономиста) — парень простой и веселый и до смешного влюблен в свою Натку — кудрявую хохотушку. Валерка, их сын, ровесник Саши, — вечный укор Павлу и Тане. С ним все время что-то случается: то он летит с каменной лестницы и потом орет на весь дом, горестно разглядывая содранные коленки, то пытается отнять кость у собаки советника, а она рычит и выталкивает языком Валеркину руку из своей клыкастой пасти, то вваливается прямо в контору в разгар серьезных переговоров. Дома, в Москве, у многих дети, и потому Валерке все сходит с рук. Конечно, Таня работает, но ведь через день и по три часа, могла бы, наверное, растить здесь сына. Вон Валерка и не болеет, и жара ему нипочем, а Софья Ивановна пишет — у Саши опять ангина…

Павел много работает: переговоры, контракты, деловые бумаги. Стройки комитета разбросаны по всей стране, скоро вместе с советником Павел поедет в Бхилаи. Это интересно, но сама работа уязвляет ужасно. Он, Павел, повторяет (правда, на другом языке) чужие слова. Он сам по себе никому не нужен, не интересен, а ведь он столько знает! Но переводчик чем незаметнее, тем лучше: не положено своей личностью отвлекать беседующих друг от друга. Переводчик должен незаметно, ровно и очень точно — неважно, согласен он или нет, — донести до партнеров слова, обращенные не к нему.

Павел злится и на советника, и на Сан Саныча: бросил его одного — заманил и бросил; Павел завидует Сергею — у того свой участок, самостоятельный. Выход один: работать на себя вечерами. И Павел работает — читает специальные журналы в британском культурном центре, просматривает толстенные индийские газеты и делает вырезки, копается в книжных лавках, где свалены в кучу дешевая беллетристика и серьезные труды по истории и экономике, пластинки столетней давности и бесценный древнеиндийский эпос. Советско-индийское сотрудничество — вот что его теперь занимает, вот о чем он будет писать. Правда, он не экономист, но можно взять исторический аспект проблемы, историко-философский даже.

Часами говорит он об этом с Сергеем, и Сергей загорается идеей Павла и посвящает его во все, что знает сам: объясняет и расшифровывает проекты договоров и соглашений, снабжает Павла документами, тащит ему напоказ интересные деловые письма.