Пересечение

За Галей возвышаются трое: высокий мальчишка с розовым детским лицом, смуглый коренастый крепыш с усиками, а позади всех — прыщеватая неопределенная личность с косящими болотными глазами и узким ртом. Сердце у Даши падает: почему-то сразу становится ясным, что это и есть легендарный Нафт.

— Проходите, пожалуйста, раздевайтесь.

Галины друзья раздеваются, хотят тут же разуться — дикое это правило мором распространилось в последние годы по всей Москве, — но Галя их останавливает: «У нас не разуваются. Вон у порога тряпка, вытирайте ноги и проходите. Знакомьтесь, это бабушка…»

— Михаил, Сергей, Антон…

Вечер взаимной рекогносцировки начинается. Наученная Женей, Даша старается быть внимательной и терпимой. Но Нафт… Сколько пьет чай, столько шмыгает носом — протяжно, со вкусом, — а Даша с детства шмыганья не выносит. Дать бы ему носовой платок, так ведь обидится. Значит, надо терпеть. Нафт этот самый вот-вот скажет что-нибудь вроде «садить» или «ехайте», а она не смеет, не должна раздражаться.

Так он примерно и говорит, а Галя смотрит на него с восторгом, не отрываясь, и внемлет каждому его слову.

— Миша, расскажите, пожалуйста, об экспедициях. Я ведь в первый раз еду руководителем, ничего толком не знаю…

Нафт по-хозяйски, локтем отодвигает чашку, ложится грудью на освободившееся на столе место, в последний раз протяжно, со всхлипом шмыгает носом, мутноватые болотистые глаза вдруг яснеют, становятся — невероятно! — какими-то даже умными, а уж увлеченными — точно.

— Ну, что рассказывать? О чем?

— Да обо всем по порядку: как начинается экспедиция, как к ней готовятся, какие нас ждут подвохи и трудности…

— Идет!

Это «идет» звучит так неожиданно — славно и по-приятельски, что Даша невольно улыбается Нафту в ответ.

— Значит, так. Экспедиция всегда начинается с разговоров: неплохо бы съездить туда-то, сделать то-то и то-то. Мы говорим, говорим — втроем, впятером, вшестером. Потом разговоры стихают, потому что решили — едем! Пока только решили…

— Это не партии, мам, это экспедиции, ну вот как ваша, — вставляет свое слово Галя.

Нафт взглядывает на нее, улыбается — мягко, чуть снисходительно, как добрый и старший друг. Даша смотрит на страшного Нафта во все глаза. Скорей бы пришел Женька: она что-то ничего уж не понимает, теперь Нафт ей даже нравится.

— Да, так вот, идет время и вдруг — до экспедиции только месяц. Какая тут начинается паника: ничего ж не готово! Начинаем бегать, звонить, шуметь — кто едет, кто не едет? Половина пока не знает, кто-то, кто точно ехал, оказывается, не может, кто-то ходит и думает — ехать ему или нет. Вот как Антон в Силикаты…

— Так я ж поехал! — кричит Антон, заглотнув застрявшее в горле печенье.

Нет уж, нет, извините, так бессовестно врать! Он поехал — тогда, в Силикаты, вытащил из пещер Петьку, вы что, не помните? Петька, дурак, отстал от группы, погас фонарь, а он ходил и ходил по кольцу, и вообще — чуть не сбрендил в тот раз с голодухи, а кто его спас, забыли?

Антон, негодуя, швыряет откусанное печенье на стол, крошки летят прямо в Дашу.

— Я же поехал, Нафт! И спальник достал — трехместный! Всех вас там отогрел…

Это еще что такое — трехместный спальник? И кто кого от чего спасал? Какое кольцо, по которому ходил какой-то Петька? Кто он такой, почему чуть не сбрендил, да еще с голодухи? Галя ничего об этом не говорила… Испуганная Даша не успевает спросить.

— Да, ты поехал, — рубит в ответ Нафт, глаза сужены, их просто нет на лице, — но раскладку на тебя, дурака, не делали!

Даша дергает за руку Галю: что такое раскладка? Галя отмахивается:

— Ну, мама, это кто что берет и кто что покупает…

Ах да, верно, надо, кстати, эту самую раскладку сделать. Не собирать, как решили, деньги, не возлагать все на двоих-троих ребят. Пусть покупает каждый, тем более это сейчас не так просто, пусть каждый знает точно, что именно ему надо купить…

— Дарья Сергеевна, вы меня удивляете. — Нафт, отставив мизинец, шумно пьет чай из блюдечка. — Галя говорила, что вы ездили в экспедиции. Как же это вы без раскладки?

Краем уха он, оказывается, Галину реплику слышал…

— Не знаю, — теряется Даша. — Я ведь никогда сама не организовывала, меня кроме пленок — их покупала — ни о чем не просили…

— Плохо, — назидательно изрекает Нафт, с хрустом разгрызая сахар, и Даша понимает, что в самом деле плохо.

Они говорят, говорят, и через какое-то время становится ясным, что надо выбить у факультета пленку («Это они обязаны, нечего самим тратиться!»), что палатки можно достать на геофаке («Только скорее, а то весной все нормальные люди рванут в поле»), Сергей обещает раздобыть каны — большие, на всю ораву, котлы.

— Мы хотели обратиться в клуб туристов, — робко возражает Даша.

— Да в клубе с вас сдерут сто шкур. Я вам так достану, бесплатно…

— Да, вот еще, — перебивает Сергея Галя, — палатки, мам, надо проверить: вдруг нет натяжек, вдруг они рваные…

— Ну, это пускай мужики, — солидно решает Нафт. — Есть там у вас мужики, чтоб из армии или со строек?

— Конечно, есть, — торопится защитить честь женского факультета Даша. — Есть демобилизованные, с производства.