Перерождение феникса: Чужой изгнанник (СИ)

====== Павлин, нарисованный смертью ======

Какая-то странная невесомость охватывала всё тело и уносила его, словно пёрышко, куда-то вдаль. Каждая клеточка ныла от тупой боли, приносящей куда больше страданий, чем острое лезвие ножа. Было и страшно, и легко одновременно. Эти два противоположных чувства смешались в одну симфонию и теперь звенели мелодичным реквиемом прямо на сердце. Конечности дрожали то ли от холода, то ли от этой самой боли.

Парень наконец попытался открыть глаза, чтобы осмотреться. В голове постоянно пульсировало, отчего хотелось взвыть на ближайшие несколько километров. Но только из вежливости мальчишка прикусил язык, пытаясь сосредоточиться на происходящем. И когда в глазах перестало рябить, а картинка стала приобретать чёткость, он обомлел.

Комната, в которой находился парень, была совершенно незнакомая. Как бы мальчик ни пытался напрячь свой мозг, всё равно в памяти ничего не всплывало — но голова стала болеть только сильнее. Слегка фиолетовые стены в некоторых местах украшали однотипные золотые цветы с огромной божьей коровкой на самом краю одного-единственного листа. Ослепительный блик луны заслоняли толстые синие шторы. Всего в помещении было несколько белоснежных кроватей, на которых дремали соседи по палате. Рядом с каждой кроватью расположилось по одной тумбочке, где были разбросаны вещи детей.

Парень попытался встать с кровати, но силы и не думали возвращаться в былое тело. И только мальчишка пошевелил своей правой рукой, как почувствовал, что что-то крепко вцепилось в его вены. С трудом повернув голову набок, пациент увидел возвышающуюся над ним капельницу. «Это… больница?» — спросил сам себя парень то ли с изумлением, то ли с некой горечью. Он сам не знал, как ему надо реагировать на это. Он вообще ничего не знал.

Пролежав на кушетке ещё десять минут, мальчишка попытался протянуть свободную руку к прикроватной тумбочке, чтобы узреть и свои вещи. Глаза уже полностью привыкли к беспросветной темноте, поэтому можно было и начать осмотр принадлежностей. Но каково же было удивление парня, когда на тумбочке не оказалось ничего кроме какой-то безделушки на верёвочке.

Со вздохом, полным огорчения, пациент лёг на левый бок и зажмурил глаза. Утром ему должны будут всё объяснить. Жирная подушка сразу взяла в объятья голову мальчика, помогая ему провалиться в неизведанные хоромы снов… сладких и таких туманных.

Разбудили мальчика женские писклявые крики. От них парень вскочил с кровати, растерянно озираясь по сторонам. Одновременно он также неуклюже и сбил со своей тумбочки ту самую безделушку, которую нащупывал в темноте. Та с мелодичным звоном, словно бьющийся хрусталь, ударилась о пол и отпрыгнула куда-то под кровать. Но этот чистый звук сразу поглотили множество оханий и восторженных возгласов детей: «Он очнулся! Очнулся!»

Помимо соседей по палате в дверном проёме стояла пухлая женщина в измазанном фартуке. Когда-то он был белоснежно чистый, а сейчас на него свалились несколько тарелок с манкой, которые когда-то прилежно стояли на рыжем подносе. По выцветшим чёрным глазам поварихи нельзя было сказать, что она рассержена, а скорее больше ошарашена увиденному.

Через секунду в палату вошли несколько врачей, скрывающих свои лица под голубыми масками, во главе с высокой женщиной. Нельзя было сказать, что она была хотя бы медсестрой, исходя из накинутого на неё длинного воздушного платья, полы которого плавно развевались чуть ниже колен. Распущенные чёрные волосы украшали сероватые пряди, которые свободно болтались вдоль щёк.

— Немедленно покиньте это место! — резко скомандовала девушка суровым голосом. — Незачем пугать его. Мы и так истратили на него слишком много нервов.

Дети стали недовольно шептаться, но выполнили приказ и разом убежали из палаты. Один ребёнок даже показал женщине язык, что никто не заметил, кроме парня. Но и он не подал виду.

Женщина подала жест, и двое врачей в масках освободили правую руку мальчика от капельницы.

— Как себя чувствуешь? — поинтересовалась леди.

Парень немного опешил. Как-то странно, что к нему было приковано столько внимания. Это было слишком непривычно.

— Голова кружится, — только и ответил пациент.

— Ну, идти ты-то сможешь? — не унималась подозрительная женщина.

— Да, наверное…

Вновь дама подала жест, и несколько врачей покинули палату, оставив их наедине. Теперь мальчик чувствовал себя слишком неуютно. Он ничего не понимал. Ничего не знал. В памяти была пустота, будто он только что родился на свет, но только сразу тринадцатилетним.

— Меня зовут Василиса Григорьевна, — пояснила женщина, чтобы хоть как-то начать беседу, — благодаря мне, собственно, и появилась эта больница. Бесплатная помощь детям. А ты у нас?..