Читаем Переписка 1992–2004 полностью

Меня огорчает, что Вы подумали, что у меня есть какое-то мнение о Вас в связи с принятием решений. Я отвечала просто Вашим словам в связи с браком, разводом и т.п. И вообще Вашей теме амехании, которую Ваши слушатели (как Анютина Ира) вульгаризуют до практического рецепта. Конечно, это их дело: такое развитие, предостережение от суеты — принятие за руководство к бездействию. А мнения — у меня есть, и часто слишком грубо определенные, об отдельных действиях или мыслях, но о целом, клянусь, у меня нет мнений. Есть простейшее отношение, вроде отталкивания-притяжения, необдумываемое.

Ах, все-таки как мне жаль всего здесь — здешних мест, лугов, всей этой равнины до Перми и хороших людей, которые опять в заложниках у этих чудищ, у каких-то КРО, генералов, писателей, редакторов… Что за напасть. Мне кажется, покаянная душа — как раз то, чего недостает всем, кто у нас берется за дела, покаянная не после чего-то и не впрок, а в самом действии, потому что смущенность поправляет лучше, чем разумность, прагматизм. Может, покаянная — слишком сильное слово, достаточно — стыдливая. Моя бабушка, заглянув в газету или послушав светские речи, со спокойной задумчивостью говорила: «Бесстыдники…» Интересно, что то же она говорила о Есенине. Когда по ее просьбе («почитай что-нибудь»!) я ей прочла «Отговорила роща золотая», она так резюмировала этот лиризм. Тогда я ей прочла «Октябрь уж наступил». — «Вот это стихи!»

Да, я скажу Вам по секрету: вчера, посмотрев «Маленького Будду» Бертолуччи, я поняла, что мне всегда хотелось написать: сутру. Там читали — уже в тройном переводе — «В сердце сутры», и это так похоже, не на то, что вышло, а к чему шло. И я поняла свою всегдашнюю неловкость в поэзии, сознание беззаконности (у поэтов всегда есть «личный план», если и не такой тривиальный, как открывает М.Л. Гаспаров в ОМ [27], но все же; а у меня с этой «жизнью» как-то не сложились отношения — и, стало быть, не вымыслы ли все это, не умствование без реальной основы? так мне часто представляется, и пугает, и стыдно). Но если тянет к чему-то вроде сутры, к закону в звуках, к «образу мира» в языке — то зачем здесь личная жизнь? Может, это просто самооправдание.

Мне очень хочется повидать Вас и Ольгу и мальчиков. Может быть, недолго ждать и письмо это я Вам передам сама.

Спасибо Вам

и дай Вам Бог всего доброго!

Ваша

О.

<p> 1997</p>

Яуза, 23.2.1997

Дорогая Ольга Александровна,

Перейти на страницу:

Все книги серии Тетрадки Gefter.Ru

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии