Переписчики истории. Мифы о Катыни

Тогда руководство НКВД приняло единственно правильное решение — осудить их как врагов СССР (а они таковыми и были) и отправить в лагеря, где солдат мог встретиться со своим командиром, как говорится, за рубкой одной сосны, прокладыванием просеки или асфальтированием дороги. Для любого государства выгодно, чтобы заключенные трудились, а не мучились от безделья.

Надо отметить, что со стороны советских властей не было никаких широких антипольских кампаний, что существенно отличало их действия на присоединенных территориях от германского оккупационного режима.

Даже такой враг СССР, как командующий СВБ полковник С. Ровецкий, отмечал в одном из докладов своему «правительству» в Лондоне:

«…Советы имеют большую помощь местного элемента (украинцев, белорусов, еврейской бедноты), много сторонников среди молодежи, которая получила работу… большевики не склонны к расстрелам людей по любому поводу, как немцы… не отделяются они от поляков, а, перенеся борьбу на социальную почву, смогли завоевать некоторую часть польского общества, в основном среди пролетарской молодежи и некоторой части сломленной морально интеллигенции…».

И, наконец, он признавался, что широкой подрывной работы среди большевиков построить невозможно. Этот человек знал, что говорил — он «работал» на самом острие организации подрывных акций.

Совсем по-другому вели себя немцы. Еще в ходе германо-польской войны и сразу после нее гитлеровские спецслужбы и группы самообороны местного немецкого населения провели акции массовых расстрелов польских граждан.

Только в новых имперских округах — Данциг, Западная Пруссия и Вартеланд — в сентябре-декабре 1939 года погибло около 30,5 тыс. человек. Следует подчеркнуть, что жертвами этих карательных мер стали не военнослужащие, а мирное население.

Было отменено все польское законодательство, а новые правовые установки германских властей основывались на идеях расовой сегрегации и дискриминации поляков. Они должны были кланяться немцам, уступать им дорогу, снимать перед ними шапки, фуражки, шляпы… Полякам запрещалось ездить на общественном транспорте вне городской черты, а велосипедами разрешалось пользоваться только для поездки на работу или с работы. Даже на уличных скамейках и в парках полякам сидеть было нельзя.

То есть европейская колониальная практика была использована Германией в отношении польского населения в полной мере. Для поляков вводились специальный комендантский час, запреты на браки для мужчин до 25–28 лет, а для женщин до 22–25 лет. Около 750 тыс. человек немцы выселили из квартир, а остальные поляки жили под постоянной угрозой выселения.

У местного населения польской национальности началось изъятие собственности и передача ее в руки немцам. Вывоз сельскохозяйственной продукции в рейх привел к резкому спаду жизненного уровня польского населения. Общей целью германских властей являлась очистка территории от поляков. «Земли будут нужны арийцам, — говорили они, — а потому крайне необходимо постоянно «чистить грязную территорию!»

С целью раскола поляков фашисты ввели для них несколько правовых категорий, на которые делилось местное население в соответствии с «чистотой крови». Особо преследовалась польская интеллигенция (в том числе ученые, инженеры, врачи, учителя), которой было запрещено заниматься профессиональной деятельностью.

Только в ноябре 1939 года немцы расстреляли 120 учителей. Польские школы закрывались, а оставшиеся германизировались, для чего широко применялось назначение учителями немцев.

Были закрыты высшие и средние учебные заведения, полностью прекратилось издание прессы и книг на польском языке. За посещение поляком немецкого театра ему грозила тюрьма.

С декабря 1939 года началась депортация польского населения в Генерал-губернаторство. В последнем месяце года было депортировано 13 466 поляков, а на их место расселились немецкие переселенцы из Прибалтики — 61 34 человек.

За 1940 год фашистское руководство переселило 229 219 поляков, а на эту территорию приняло 270 950 немецких переселенцев из Западной Украины, Бесарабии и Северной Буковины.

Всего в середине 1941 года количество депортированных превысило 400 тыс. человек.

Понятно, что подобная практика оккупационных властей не могла породить ничего, кроме ненависти со стороны польского населения, что грозило опасностью при осуществлении задуманных планов в войне против Советского Союза. Немцам не хотелось иметь в своем тылу партизанщины.