Переписать судьбу

Влетев в комнату, Наташа сразу выхватила взглядом свертки с телом и головой Габи. Да-а-а… Выходит, все-таки лучше бы Егор их забрал… Воровство все равно не оправдаешь ничем, а кукла так безобразно выглядит, что здорово пугает. Может, ее сразу вынести на помойку?

Наташа опустилась в кресло напротив дивана, где лежали свертки, и задумалась. Кроме истории с Габи, что-то еще не дает ей покоя… Что же? Что?! Ах да! Новицкая! Вот ведь привязалась! И Калинина увела, подлая! Впрочем, все не так… Она, Наташа, сама их выгнала, обоих… Можно было бы как-нибудь выставить только одну Олеську… Например, сказать, что у них с Егором действительно есть тайны, в которые посторонних не посвящают. А теперь что? А теперь Калинин точно расскажет Новицкой про куклу! Он ведь посчитал, что тайна только лишь в том, где на нее взяла деньги Наташа, а остальное вполне можно рассказать. Ему захотелось похвастать необычной историей, а Олеське это только на руку. Будет всячески изображать заинтересованность, охать, ахать, вскрикивать «неужели?» да «не может быть!». После этого Егора можно будет брать голыми руками, если учесть, что свою симпатию он ей уже однажды выразил. Да, но какое ей, Наташе, до этого дело? Какое-какое… Большое! Она хочет, чтобы одноклассник Егор Калинин по-прежнему провожал ее в школу и домой. И не только для того, чтобы оберегать от похитителя кукол. Просто так… Потому что он ей, похоже, понравился… Да, почему-то понравился… Хоть записку пиши… Ей рядом с ним было хорошо и спокойно. Не страшно. Комфортно! Ей с ним было бы здорово! Но она не будет ничего писать! Ни за что! Если Калинин готов вот так, за здорово живешь, сменить одну девчонку на другую, на что такой предатель нужен? Была ли она его подругой? Но ведь и Олеська не была, иначе они всюду бы ходили вместе! А теперь Новицкая подругой как раз и станет… Наташа сама их чуть ли не благословила…

Плечи девушки задрожали, и она опять разразилась громкими рыданиями.

Куклу на помойку Наташа так и не смогла отнести. Она уже совсем было собралась это сделать, даже взяла пакеты в руки, но потом опять спрятала их в шкаф, к задней стенке, где мама не найдет, если, конечно, не станет искать специально. А она не станет. Мама ведь и не предполагает, что дочь там что-то прячет. А Габи, даже растерзанная и грязная, все же представлялась Наташе почти одушевленным существом, что девушку пугало и радовало одновременно. Они вместе с куклой уже много выстрадали, и, наверное, нельзя ее просто так взять и выбросить. Пусть полежит до лучших времен. А они наступят, лучшие времена? А кто их знает…

Ложась спать, Наташа изо всех сил старалась не думать ни о Габи, чтобы не приснилась, ни о бабушке, по отношению к которой так подло поступила. Как бы ни старалась она вызывать в воображении образ моря, к которому родители обещали свозить ее летом, мысли все равно возвращались то к изуродованной кукле, то к бабушке. Вот почему она так и не спрашивает внучку о пропавших деньгах? Очевидно же, что взяла их она, а вовсе не сын тети Вали. Или бабушке проще думать, что взял Кирилл? Интересно, разговаривала ли она на эту тему с тетей Валей…

В эту ночь Габи девушке не приснилась, но утром Наташа все равно встала с тяжелой головой. Калинин не встречал ее у подъезда, чтобы проводить в школу, и ее виски заломило еще сильней. Она на всякий случай огляделась по сторонам – не притаился ли где-нибудь похититель кукол. Его не было, но даже его отсутствие Наташе не понравилось. Она, которая несколько дней находилась в гуще событий, вдруг оказалась в пустоте. Одна.

На переменах Калинин и Новицкая держались вместе. Они торчали у окон и о чем-то оживленно разговаривали. Одноклассницы Богучаровой для них, похоже, не существовало. Но после предпоследнего урока, когда Наташе уже хотелось выть от тоски и безысходности, эти двое вдруг подошли к ней, и Егор в своей обычной манере сказал:

– Слышь, Богучарова, дело есть…

– Ну… – только и могла ответить Наташа.

– В общем, так… Раз уж я начал вчера говорить Олесе про куклу, глупо было не продолжить. Но! – он поднял вверх указательный палец. – Не боись! Я сказал только то, что можно! Так вот! Выяснилось, что Олеська знает нашего похитителя кукол!

– Да ладно… – Наташа почувствовала, как от лица отлила кровь, хотя не понимала, почему вдруг так испугалась.

– Мы вчера, – продолжил Калинин, – идем от тебя… идем, значит… И, представь, навстречу этот крендель. Я думал, он опять заведется про куклу (я ж ему еще не позвонил), а он просто прошел мимо! Но они с Олесей поздоровались, прикинь!

Наташа в изумлении перевела взгляд на Новицкую, а та стала объяснять снисходительным, как показалось Наташе, тоном:

– Это Янка Геращенко! Мы в одном доме живем!

– Что за Янка? Женское вроде имя? – зачем-то спросила Наташа, будто это было самым главным из того, что надо было узнать о парне.

– Ну… вообще-то он – Ян, но кто во дворе будет так называть… мы с детства привыкли – Янка да Янка…

– И кто он? Что он?

Олеся пожала плечами и ответила:

– Парень как парень… Ничего такого…

– У него одна мама, да?