Перемена мест

С потаенной злобой Анна Павловна наблюдала, как дщерь заботливо и с трепетом ставит букет в вазу. По всему чувствовалось, что настроение у дочурки отменное. Даже портить жалко. А придется. Не из вредности, а для будущего внука. Чтоб без отца не рос.

– Димка, что ли, снова подарил? – для затравки начала она.

– Нет. Один хороший человек, – нараспев ответила легкомысленная Анастасия.

– Сейчас все хорошие. Главное, за вещами следить! Ты сумку проверь, все ли на месте? Вчера по телевизору у Малахова опять про брачных аферистов говорили. Жалко, ты не видела…

– Мама-а!!! Какие еще аферисты? Что с меня возьмешь?! В смысле… Нечего у меня брать.

– А честь девичью?! Попользуется и бросит. Хоть кто такой-то? Ты паспорт его видела?

– Видела! – на автомате соврала носитель чести.

Но мама так просто сдаваться не собиралась. Девчонке замуж давно пора, и жених отличный круги нарезает, а она носом крутит! Вот вышла бы за Диму, нарожала детишек, тогда вся блажь с поисками правды выветрилась бы! Перед людьми неудобно: взрослая, а в голове поле ромашковое вместо мозгов!

– Это из Министерства культуры! Солидный человек! – Настя постаралась взять себя в руки и спокойно, без потасовки, объяснить: – Здесь в командировке. Занимается патриотическим воспитанием молодежи, чтоб ты знала!

– Тот москвич, что ли, с поезда?

– Он из-под Тулы. Просто живет в Москве, – Насте казалось, что провинциальные корни Антона должны хоть как-то примирить маму с его существованием.

– Насть, неужели своих нету? – окончательно расстроилась та, приготовив платок для слез. – Вон Димочка, опять же. А московские, они ж дурные все, развращенные. С оттенками серого!

– Ма, прекрати! Антон – очень хороший человек и совсем не развращенный. Почему, если из столицы – значит, плохой? Ты вон на наших, местных красавцев взгляни! Безо всяких оттенков!

Настя коварно умолчала, что именно местные ее из ресторана за волосы выволокли и на грязный холодный тротуар бросили. Маме такого лучше не знать. А то на пороге шлагбаумом опустится. Или вообще замурует живьем.

* * *

Плетнев с соседом Константином увлеченно резались в самодельные карты, изготовленные из историй болезней. Истории и цветные карандаши попутчик раздобыл в «вертухайской».

Правила игры в «буру» Плетнев вроде бы усвоил легко, но на практике их применить получалось плохо.

– Нет, нет. Дама не может бить туза.

– Почему?

– Потому что она – баба! А он – туз, прикинь! Он сам всех бьет. – Сосед задумался, погрузившись в себя, и выдал: – То есть по жизни, конечно, может приложить, но в картах нет.

– Почему?

– Что ты заладил?! Правила такие потому что! Пра-ви-ла! Закон! А он превыше всего.

Пока запутавшийся Плетнев раздумывал, кто кого бьет, в палату вошли мрачный доктор и жена Лера, явно взволнованная.

Доктор присел на край стула рядом с Плетневым и, осторожно подбирая слова, сообщил, что наконец-то пришли результаты последних исследований. К его врачебному прискорбию, они…

– Юрочка, только не волнуйся, но они не совсем положительные, – пискнула из-за докторской спины Лера.

«Почему когда тебя вдруг просят не волноваться, ты начинаешь волноваться сильнее, – подумал Плетнев, ощущая, как это волнение вонзилось ему между лопаток. – Что еще случилось?»

– Нет, почему же, я бы так не сказал, даже напротив…

Доктор наморщил лоб и выдержал паузу:

– …у вас положительная реакция Вассермана. Вы помните, что это такое?

Плетнев не помнил. Зато хорошо помнил сосед Константин. Он мгновенно перелетел на собственную кровать, не забыв незаметно отряхнуть сзади пижамные штаны.

– Возможно, это не связано с венерическим заболеванием, – поспешил успокоить доктор, – так иногда случается. Отложение солей, скрытые инфекции. Надо провести дополнительное обследование.

Врач вышел. Лера подсела рядом, бережно взяла мужа за руку, поцеловала в заросшую щетиной щеку.

– Не волнуйся, милый, – увещевала она. – Это лечится. Курс антибиотиков и все такое… Я поговорю с доктором. Не будут же они тебя здесь из-за Вассермана держать? Если надо – расписку напишу. Домой поедем.

Искренне пораженный поведением чужой супруги, так спокойно отреагировавшей на трагическую новость, Константин аж присвистнул. О том, что сделала бы в подобной ситуации его собственная благоверная, даже думать не хотелось. Хотя никакой благоверной у него на данный момент не было.

Лера убежала уговаривать доктора.

– Не, похоже, ты точно режиссер, – с завистью заметил сосед, – Вассермана-то не подделаешь. Он и в Африке Вассерман.

Константин назидательно поднял над головой указательный палец:

– Вы, режиссеры, все, как собаки, блудливые. Ни одной юбки не пропустите! А с женой у тебя конкретно поставлено. Уважуха! Если, конечно, она не засланный казачок. Ты, Юрок, все равно на воле ухо востро держи. Не расслабляйся. Правда, есть одна радость – с Вассерманом тебя теперь на органы не возьмут. Хотя… Смотря что за органы. Почке, например, по фиг…

* * *