Перелом. От Брежнева к Горбачеву

Летом 1979 года в Москве на пути в Токио сделал краткую остановку канцлер ФРГ Шмит. В аэропорту его встречал премьер А.Н. Косыгин. В беседе, а времени для нее было не так уж много, канцлер довольно прямо поставил вопрос о намерениях Советского Союза в отношении развертывания СС— 20. Пусть Советский Союз «раскроет карты». Если он ограничит их развертывание числом (в пересчете на боеголовки) уже находящихся в Европе ракет СС— 4 и СС— 5, а еще лучше сократит хоть немного это число с учетом высоких качественных характеристик новых ракет, то озабоченность Запада будет снята и вопрос о развертывании американских ракет «Першинг— 2» в Европе отпадет.

Косыгин доложил на ближайшем Политбюро о предложении Шмита и сказал:

— Может быть стоит подумать над этим предложением?

Наступила пауза и тогда в нарушение всех сложившихся правил и традиций — нужно было дождаться, когда выскажутся все члены Политбюро — слово попросил замминистра иностранных дел Г.М. Корниенко. Сам он вспоминает об этом так:

«Суть сказанного мною состояла в том, что зондаж со стороны Шмита представляет реальный шанс найти приемлемый для нас компромисс. Для этого необходимо скорректировать наши планы в сторону некоторого сокращения намеченного ранее к развертыванию количества ракет СС— 20, что, на мой взгляд, не нанесло бы ущерба нашей безопасности».

Тут же, однако, последовала резкая негативная реакция Устинова:

— Ишь, чего захотели, раскрой им наши планы, да еще скорректируй их! А кто даст гарантию, что они после этого откажутся от своих планов?

Брежнев непонимающе — вопросительно смотрел на Громыко, но тот угрюмо молчал, уткнувшись взглядом в стол, явно не желая конфликтовать с Устиновым, хотя из разговора с министром накануне заседания Корниенко заключил, что тот вовсе не был настроен негативно в отношении предложения Шмита.

Так советской политикой был упущен шанс урегулировать вопрос о ракетах средней дальности. Их размещение продолжалось такими темпами, будто Советский Союз действительно собирается выиграть войну в Европе. К концу 1983 года там было уже 243 ракеты СС— 20.

Я попросил Начальника Генерального штаба маршала Огаркова разъяснить мне, зачем нужно создавать эту новую мощную ракетно— ядерную группировку в Европе, когда у нас и так достаточно средств, чтобы ликвидировать любую угрозу, исходящую от НАТО. Он посмотрел на меня с сожалением и сказал:

— Посчитай с карандашом сколько носителей ядерного оружия размещено в Западной Европе, которые направлены против нас. Это не только американское тактическое ядерное оружие «поля боя», но и ядерные средства Англии и Франции, американские бомбардировщики Ф— 111 в Англии, все что летает и плавает в воздушном пространстве и в морях, прилегающих к Европе. Паритет должен сохраняться не только на глобальном, но и на региональном уровне. Американская концепция гибкого реагирования не исключает ведения локальных войн, в том числе и в Европе.

— Николай Васильевич, — спросил я, — неужели Вы верите в возможность локальной войны в Европе, да еще с применением ядерного оружия?

— Лично я не верю. Но я обязан быть готовым к ней, какую бы форму она не приняла. Особенно если американцы говорят о такой войне.

КОМУ БУБЛИК, А КОМУ ДЫРКА

Американцы в отличие от европейцев особых тревог по поводу размещения Пионеров не высказывали. Особенно поначалу. В Москве даже подозревали, что это размещение их вполне устраивает. В США отрабатывают модернизацию собственных ракет Першинг— 2 и на рассмотрение НАТО уже представлен проект их размещения в Европе. Однако европейцы колеблются. Поэтому появление Пионеров может стать хорошим поводом для развёртывания американских Першингов на европейском театре в качестве противовеса.

В декабре 1979 года НАТО приняла так называемое «двойное решение» — продолжать переговоры по Ограничению стратегических вооружений (ОСВ), но в случае их провала в качестве ответной меры разместить в Европе до конца 1983 года 108 ракет средней дальности «Першинг— 2» и 464 крылатые ракеты.