Перелом

Шофер такси, которое я взял в Ньюмаркете, не возражал против поездки в Хэмпстед.

– Подождете несколько часов? – спросил я, выходя на тротуар возле своего дома.

– Пожалуйста. Может, найду кафе, открытое по воскресеньям, где можно выпить чашку чая. – И с этими словами таксист укатил. Оптимист.

Джилли сообщила мне, что похудела на три фунта и покрасила стены ванной комнаты в бледно-зеленый цвет.

– Пополнил свою коллекцию синяков? – спросила она, критически оглядывая меня с головы до ног.

– Ты очень наблюдательна.

– Старый глупый пень.

– Да.

– Хочешь чаю?

– Нет, благодарю, – вежливо ответил я. – Не стану я пить чай, раз ты даже не желаешь мне посочувствовать.

Она засмеялась.

– Сломанное плечо – это конец твоих мытарств, – спросила она, – или самое интересное еще впереди?

– Надеюсь, конец, – небрежно ответил я и рассказал ей, почти ничего не скрывая, то, что со мной приключилось.

– А твой дорогой отец знает?

– Боже упаси, – сказал я.

– Но ведь он все равно узнает, когда Алессандро дисквалифицируют. И тогда поймет, чем он тебе обязан.

– Я не хочу, чтобы он понимал, – ответил я. – Он только станет еще больше меня презирать.

– Хороший у тебя отец.

– Какой есть.

– Об Энсо ты того же мнения?

– Принцип тот же. – Я улыбнулся.

– Ты – псих, Нейл Гриффон. На столь веский аргумент мне нечего было возразить.

– Когда он выходит из больницы? – спросила Джилли.

– Точно не знаю. Надеется скоро встать. Потом неделя-другая физиотерапии, и ему выдадут костыли. Он думает вернуться домой до скачек в дерби.

– А ты что будешь делать?

– Не знаю, – ответил я. – Но у нас есть целые три недели, опасности никакой, так что.., хочешь приехать в Роули Лодж?

– Видишь ли... – сказала она.

Я почувствовал, как на меня наваливается усталость.

– Дело твое.

Нет, что ты. Я приеду в среду., Вернувшись в Ньюмаркет, я, прежде чем войти в дом, обошел манеж. Мирный пейзаж, освещаемый мягким закатным солнцем перед вечерними сумерками. Золотистые кирпичи, теплые на ощупь; распустившиеся цветы на кустах, а за зелеными свежевыкрашенными дверьми шесть миллионов фунтов стерлингов, в полной безопасности уплетающие вечернюю порцию овса. Тишина во всех конюшнях, рысаки-победители в денниках, атмосфера благополучия и вечного спокойствия.

Скоро меня здесь не будет, и память об Энсо и Алессандро канет в Лету. Когда вернется отец, прошедшие три месяца покажутся странным сном. Отец с Этти и Маргарет займутся обыденными делами, а я буду узнавать знакомые клички лошадей в газетных сообщениях.

Я еще не знал, что буду делать. Мне, конечно, очень полюбилась работа тренера, может быть, я решусь открыть свои собственные скаковые конюшни. Я не хочу заниматься антиквариатом и теперь уже совершенно определенно не вернусь к Расселу Арлетти.

Я подошел к Архангелу, которого больше не охраняли агенты, собаки и фотоэлементы. Гнедой жеребец поднял голову от кормушки и вопросительно на меня посмотрел. По нему было видно, что скачки дались ему не слишком легко, но жеребец выглядел здоровым и сильным, и вполне вероятно, он еще принесет своему банкиру победу в дерби.

Вздохнув, я сделал шаг к двери и вдруг услышал, как в конторе зазвонил телефон. Владельцы часто беспокоили меня воскресными вечерами, но на этот раз звонили из больницы.

– Нам очень жаль, – несколько раз повторил голос на другом конце телефонного провода. – Очень жаль. Очень жаль.

– Но он не мог умереть, – растерянно сказал я. – Он прекрасно себя чувствовал сегодня утром. Я был у него сегодня, и он прекрасно себя чувствовал.

– Это случилось сразу же после вашего ухода, – сказали мне. – Через полчаса.

– Но почему? – Смысл сказанного никак не укладывался в моей голове. – У него ведь была сломана нога.., и кость уже срослась.

Может быть, я хочу поговорить с лечащим врачом, спросили меня. Да, хочу.

– Он прекрасно себя чувствовал, когда я уходил, – вызывающе сказал я. – Требовал судно.

– Ах, да. Конечно, – с профессиональным сочувствием произнес высокий мужской голос. – Типичный.., гм-м.., симптом легочной эмболии. Требовал судно.., очень типично. Но не сомневайтесь, мистер Гриффон, ваш отец умер очень быстро. Не мучался. В течение нескольких секунд. Да.

– Что такое, – спросил я, чувствуя нереальность происходящего, – легочная эмболия?

– Сгусток крови, – немедленно ответил он. – Тромб. К сожалению, часто встречается у пожилых людей, надолго прикованных к постели. А перелом вашего отца.., гм-м.., это ужасно, ужасно, но часто встречается.., к сожалению. Смерть из-за угла, как говорится. Но быстро, мистер Гриффон. Очень быстро. Поверьте, мы ничего не могли сделать.

– Я верю.

"Но ведь это невозможно, – подумал я. – Он не мог умереть. Я разговаривал с ним сегодня утром..."

Больница ждет моих указаний, мягко напомнили мне.

Я невнятно пробормотал, что пошлю кого-нибудь из Ньюмаркета. Гробовщика из Ньюмаркета, чтобы он отвез тело домой.

В понедельник я говорил не умолкая. В полиции. В Жокей-клубе. С дюжиной владельцев, которые звонили и спрашивали, что будет с их лошадьми.

Говорил и говорил.