Перелет через Бездну

– Нет!!! – автомобиль содрогнулся от животного, нечеловеческого вскрика, и неожиданно салон вспыхнул отблесками резкой молнии, словно разрезавшей потемневшее небо напополам, и на смену недавнему снегу пришел хлынувший, противный ливень. Ледяные капли забарабанили по стеклу, заглушая утробные рыдание Кристин, и последнее, что услышал умирающий – взмах пролетевшей над машиной, черной вороны, которую здесь до ужаса боялись и считали траурной предвестницей: – Мой маленький, мой дорогой, мой чистый ангел… Нет! Нет, я не отдам тебя! Не отдам! – несмотря на утешения Эмили и крепкие руки Шона, меджампирша все же сумела вырваться и бросилась к ребенку, до дрожи прижимая его окровавленное тельце к себе. Артерия на шее лопнула из-за чудовищной отравы, и алые струи заливали всю одежду, сидения, но молодая женщина не обращала на это никакого внимания, лишь сильнее обнимая горячую головку, невинное личико, на котором теперь сверкала только мутная тень смерти. Кристин казалось, что стоит ей разомкнуть объятия – как она навсегда потеряет этого чистого, прекрасного малыша, позволит страшным демонам забрать детскую душу, уберет ладони с еще теплых плеч – и Бойни останется мимолетным призраком, неясным, расплывчатым туманом. В грудь будто вонзились миллионы ядовитых ос, и каждая по-отдельности наносила свой ужасный укус, продолжая разъярять бушующий, бешеный поток ненависти к этому клятому Округу, к каждому дюйму смертоносного города, к каждой ели и травинке, где завелись адские твари, одним своим движением полностью перекрывавшие человеческие жизни… Хотелось разнести в щепки огромные небоскребы, царапающие облака, за каменными стенами которых скрывались замурованные трупы, а каждый кирпич смазывался человеческой кровью и потом, хотелось живьем вырвать сердца у мерзкого тирана, хотелось выбежать на трассу, просто упасть и дико закричать, да так, чтобы вся сводившая с ума боль выплеснулась наружу, чтобы эта чудовищная пустота хоть чем-то заполнилась: пусть презрением, гневом, страхом, но только окровавленные края должны затянуться… Должны…

Но Мария лишь молча и неподвижно сидела, уставившись в одну мертвую неподвижную точку за окном, а все встревоженные голоса над ухом, просьбы произнести хоть слово, взять себя в руки, отыскать силы пережить дьявольские удары судьба, отдавались где-то там, будто в другом измерении.

– Господин, ребенок мертв, необходимо похоронить тело поблизости. Не будем же мы вести разлагающийся труп аж до города, – очередной удар ножа прямо в кричащую душу, в самую больную, меткую точку…

– Остановите автомобиль, – транспорт плавно припарковался, дверцы распахнулись, пропуская в салон уже более-менее теплый приятный свежий воздух, но девушка даже не пошевелилась. Ее считали сумасшедшей, окончательно потерявшей себя от горя, слабой, безвольной, сломленной, ничего не понимавшей в происходящем, хрупкой жертвой, и даже в глазах Эйнджела сквозила тупая, мутная жалость. Жалость… Самое коварное чувство из всех, и самый верный и действенный способ заставить почувствовать человека омерзение к самому себе. На самом деле, девушка все понимала: каждую деталь, каждое слово, каждую фразу, и этот каждый звук причинял невыносимую боль, казалось, от режущих лезвий внутри не избавишься, не вырвешь, они окончательно разрежут твое сердце на множество окровавленных осколков.

Скрипнуло кресло. Повеяло гнилой плотью и ярким противным запахом крови. Все вышли. Все вышли, чтобы подготовить могилу. Могилу для Бойни. Кристин старалась смириться и принять каждую адскую мысль, что появлялась в голове, но не могла: образ голубоглазого ребенка – это не изувеченное укусом мутированной змеи, тело, не траур, не земля, ни похоронные молитвы, это – радость, детский смех, уверенность в завтрашнем дне, это жизнь… Жизнь, проигравшая смерти…

Оказалось, в салоне все еще кто-то остался, и ледяная ладонь легла на дрогнувшее плечо Марии: – Понимаю, что ты сейчас чувствуешь, это просто не передать словами… А они считают, что ты сошла с ума, раз за два часа после последнего удара сердца мальчика, ни промолвила ни слова.

– Два часа?… – наконец, раздался охрипший голос девушки: – Мне кажется, что это секунда, помещенная в вечность, и мои муки никогда не закончатся.

– Закончатся, поверь мне. Обязательно закончатся. Осталось немного, победа уже близко, слышишь меня? Очень близко. Кристин, если ты будешь и дальше замыкаться в себе, не верить, что происшедшее в этой машине – правда, тебе не полегчает. Осознай, вдумайся в эти слова: Бойни мертв, сейчас его тело опускают в рыхлую, ледяную землю, там темно, холодно, но душа такого чистого младенца сразу же полетит в рай, и вороты распахнутся, пропуская малыша, что ты совсем недавно прижимала к себе. Он ушел, навсегда, а мы здесь, Мария, здесь, в мире живых, и наша задача – отомстить, помочь людям выбраться из смертельной бездны, в наших руках – будущее человечества, поэтому мы не смеем опускать их.