Перелет через Бездну

– Мардж…, – мутные глаза профессора лихорадочно впились в колдунью, и Кристин внезапно заметила, как на дне тусклых бесцветных очей промелькнул и вспыхнул слабый огонек, единственный человеческий отблеск в этом человеке: – Моя Мардж… Ты все такая же: смелая, отважная, говорившая всегда прямо и остро…

– Я не твоя Мардж, президент, а просто оболочка той девушки, что когда-то ночи напролет дарила тебе неземные наслаждения, тонула в тебе, растворялась, обожала каждый миллиметр наших объятий, нашей страсти, нежности.

– Я любил тебя… Правда, любил. Любил так, что сводило зубы, что в висках стучало, любил неистово, отчаянно, старался насытиться, поскольку постоянно казалось, что еще немного, еще пару счастливых безмятежных дней, и ты просто растворишься, исчезнешь, превратишься в призрачный мираж. Потеряв отца, своего защитника, повелителя, я превратился в безвольную тростинку, колыхающуюся на ветру, и только ты дала силы мне выстоять, обрести твердую почву под ногами, уверенность и силу. А потом я повернул абсолютно все против тебя… Нас уже не было… Мы умерли, Мардж. Та прелестная зеленоглазая девочка, и угловатый некрасивый юноша, – старик улыбнулся: – Когда я впервые увидел тебя, то почувствовал, словно морская волна подняла нас, окутала своими крепкими объятиями, усадила на корабль и оттолкнула его к райскому острову. Мы кружили над землей, плавали в неизведанных глубинах, ходили босиком по горячему песку и срывали редкие цветы, а я украшал ими твои кудри. Но потом настало время возвращаться к родным берегам, и они стали для нас могилой. Последним днем, когда мои чувства к тебе еще не запорошило лютой метелью, было рождение нашего сына, а после пришла вечная морозная зима.

– Ты любил Астру? Хотя, для чего я спрашиваю…, – миссис Хендерсон зажмурилась, как от глубокого пореза: – Раз пожертвовал мной ради нее, значит, любил.

– Нет, моя изумрудная гурия, – дрожащие, грязные пальцы Мундибруна потянулись к седым волосам Мардж, в беспорядке разметавшимся по сжатым плечам: – Тогда я уже лишился своей людской сущности, и ничего, кроме запредельного холода не ощущал. Но она была красива, очень красива, сама знаешь. Как тщательно сохраненная драгоценность, отполированная до блеска. Как мраморная статуэтка, которую хочешь себе из-за дороговизны и редкости. Как ненужная шикарная вещь. Ты примешься любоваться ей, и уже через час поймешь, что тебя тошнит от этой сладости, – профессор тыльной стороной ладони вытер воспалившиеся глаза: – Знаю, что я недостойный даже того, чтобы видеть тебя сейчас перед собой, в свои последние минуты, но я осмелюсь попросить. Убей меня ты… Хочешь – мучай, издевайся, разрезай на куски, расчленяй, но мне будет только безмерно приятно ощущать боль, причиняемую родными руками.

– Хорошо, – смахнув выступившие слезы, женщина под одобрительный взгляд Марии взяла у нее тонкий, искусно-сделанный кинжал из идеального отполированного металла, и приблизилась к своему первому и единственному возлюбленному: – Видишь того мальчика? – она указала на ребенка, мирно спавшего на руках у Эмили: – Uniko. Твой младший сын, которого я отобрала у тебя еще так давно. Насладись перед кончиной его безмятежным видом.

– Это прекрасная смерть, – президент блаженно прикрыл глаза, ощущая на губах удовлетворенную улыбку, и когда лезвие едва коснулось его груди, аккуратно придержал Мардж за запястье, останавливая женщину на пару мгновений: – Наш ребенок похоронен на Азревском Старом кладбище. Я не смог отправить его тело на сжигание лазерными лучами и придал земле, надеясь, что проливные дожди смоют невинную кровь. Посети могилу Primero, наша кроха уже так давно ожидает материнские молитвы.

– В этом нет необходимости, – миссис Хендерсон еще сильнее сжала нож и перед тем, как все померкло для них обоих, прошептала: – Мы встретимся на Небесах. Вся наша семья, – секунда, и оружие с размаху прорвало человеческую плоть, так беспощадно и резко образовывая багровую дыру, и в следующий миг ужасающий треск повторился.

Четверка товарищей шокировано всматривалась в два бездыханных тела, растелившихся на полу и истекавших густой кровью. Алые змеи грациозно струились по плитам, проникая в каждую расщелину, в каждую малейшую дыру, заполняя своим дурманящим ароматом и так тяжелый воздух, обволакивали и заключительно смыкались над жертвами. Два человека, расставшихся более тридцати лет назад, два отчаянных убийцы, все же встретились, чтобы умереть в один день, чтобы навсегда воссоединиться.

Глава 16