Перехламок

Товик не переставал работать. Его пальцы двигались так же гладко, как жвалы паука расчленяют крысу или летучую мышь, как Сафина сжимает оружие, как мои собственные пальцы, когда в них инструменты, и перед ними лежит провод или лампа. Он положил мой лазпистолет, чистый и блестящий от масла, на полку над верстаком и потянулся за двухцветником.

— Так что насчет конвоя Гарча? — спросил он. Я на миг замолк, сбитый с толку, в то время как Товик, не поднимая головы, продолжал работать. — Это тоже из тех вещей, о которых ты ничего не слышал? Хочешь сказать, отцы не просили тебя смотреть по сторонам?

Так что, естественно, мне пришлось уставиться себе на ноги, оперевшись на верстак, и проглотить каждое слово своей длинной речи. На вкус было как горький пепел. Я подумал о том, как стоял в бункере и пытался отвечать на вопросы отцов, пока чуть не упал. Подумал о том, как Йонни мялся и ругался, пока наконец не сказал, что может доверить мне новость о том, что Гарч все-таки не привезет никакой воды. Эти мысли кололись. Правда ли я был тем, кем меня считал Товик?

Где-то в затылке раздался голосок: «с Перехламком покончено. Пора сваливать. Все бросить и просто уйти прочь».

— Сколько людей ждет Гарча? — спросил я и тут же пожалел об этом.

— А кто не ждет? — ровным голосом ответил Товик. — Когда он вернется из Крюка, у ворот будет много народу. Толкуют даже о том, чтобы снарядить второй караван, а охранниками нанять Берсерков, за воду и гильдейские жетоны.

У меня расширились глаза. Берсерки редко контактировали с окружающими, почти так же, как Проклятье.

Я тут же позабыл про караван Гарча.

— Караваны. Есть же вода в Сияющих Обвалах. Кто ее покупает? Ну то есть… — я осекся и замедлился. — Оттуда в прошлую светофазу приехало Проклятье.

От этого он, наконец, поднял взгляд.

— В прошлую? Тебя слишком много били по голове, Кэсс, бери все две светофазы назад. Они ушли обратно на дорогу по меньшей мере двадцать часов назад.

Мне понадобилось больше времени, чтобы отоспаться, чем я думал. Гораздо больше. Я подумал про Нардо, который лежал в своей комнате, оставленный на милость любого, кто решил бы вломиться к нему следующим, в то время как я валялся в пьяном ступоре с его водяным пайком.

И в то время, как Стальноголовые, которые по идее были в страже, смотрели и смеялись. Это лучше. Можно сердиться на кого-то, кто не я.

— Почему они ушли? — спросил я.

— Почему? — мягко переспросил Товик. — У них не осталось воды. Стальноголовые собрали дань.

— Насколько большую дань? — я боялся ответа на этот вопрос.

— Судя по тому, что я слышал, Кэсс, существует дань для привратников, которую Стальноголовые забрали себе. Потом есть стандартная водяная дань Перехламка, традиционная, которую отцы города ввели с дюжину светофаз тому назад, если ты помнишь, — в голосе Товика впервые проявились эмоции. — И, видимо, Проклятье сказало, что они привезли воду на продажу, поэтому был еще торговый налог, который они взяли водой. Возможно, была еще парочка других налогов. Меня там не было, я сам не слышал.

Но я-то был. Я помнил, как Стальноголовые кричали и улюлюкали, стаскивая бочки с водой с повозок Проклятья. Я помнил руку Сафины на пистолете и незнакомую мне женщину, которую пришлось удерживать Шелк, чтобы она не ринулась на них.

— Драка была?

Товик пожал плечами.

— Может быть. Знаешь, с этими слухами не поймешь. А ты разве там не был?

— Я…

Был, подумал я, но ушел. У меня очень хорошо получается уходить.

— Товик, я не знаю, что с ними произошло после того, как они меня вернули. Они стали драться со Стальноголовыми?

Он не ответил. Вместо этого он положил двухцветник на ту же верхнюю полку, что лазпистолет, потом взял пистолет и протянул его мне.

— В долг больше не делаю, Кэсс. Полная плата за чистку. Если хочешь зарядиться, за зарядку возьму полжетона. С двухцветником то же. Боеприпасы тоже подорожали. Де… восемь за обойму. Без торга, и если ты сможешь найти в Перехламке цены лучше, тогда удачи.

Его голос звучал жестко.

— Восемь? — возмутился я. — И ты собирался сказать «десять», не так ли? За рожок к автогану? Ты что, пули жемчужными спорами набиваешь?

Мой голос стал громче, и Хетч подошел на шаг-два ближе.

— А что в долг не работаешь, мог бы и раньше сказать, пока я не притащил сюда свои чертовы пушки и попал впросак. Похоже, гильдейские кредиты, которые вываливались у меня из жопы, выпали куда-то туда, где я, черт возьми, никак не могу их найти.

— Фонарщикам платят очень хорошо, как всем известно, — спокойно ответил Товик. — Но раз уж так, можешь забрать свой пистолет, а вон тот маленький стаббер, что у тебя на поясе, я заберу как часть оплаты. А в качестве залога за остальную плату, пожалуй, возьму двухцветник. Я уверен, что отцы города зарядят тебе лазер. Увидимся, когда будут жетоны.

Его взгляд все говорил сам. Мне захотелось снова рассказать ему все с начала. Я фонарщик. Я поддерживаю освещение, чтобы людям было видно. Вот и вся моя работа, ничего больше. Как так получилось, что я оказался во всем этом замешан? От моей работы всем только польза, почему этого никто не видит?