Перехламок

Я шел медленно, сгорбив плечи, как будто по-прежнему ожидал голиафскую пулю в спину, и Нардо с Разжигателями исчезли впереди на темной улице. Брат Хетч шел рядом со мной и молчал, но излучал удовлетворение, как будто что-то доказал.

Спросите меня, был ли я когда-либо рад присутствию боевика из дома Кавдор до или после Суши, и я скажу вам правду, то есть «нет». Но я солгу, если скажу, что брат Хетч не оказался полезен дважды за время пути до Греймплаца. Первый раз, когда мы, задержав дыхание, переходили по маленькой гати через пересохшую речку, и нам преградили путь трое подонков. Самый крупный успел проговорить «у вас есть вода, мы видели, что…», прежде чем Хетч вскинул ствол огнемета, и все трое дали стрекача. Хетч плеснул им вслед пламенем, но вряд ли это заставило бы их развить еще большую скорость.

Второй раз был, когда маленький лохматый ублюдок впустил нас в Оружейную и вызверился на меня. Он наполовину выплюнул оскорбление, не сильно отличавшееся от того, что нам орали Стальноголовые на выходе из Шарлатауна, когда Хетч шагнул сквозь дверь позади меня, развернул паренька спиной и прижал его мордой к стене.

— Видишь? Из организма выходит яд, — сказал он мне, показывая все еще шипящим дулом огнемета на болячку сзади на шее парня. — Несомненно, это проявляется в его действиях. Ты, человечек, должен постараться этому способствовать. Бичевание и пост очистят тебя еще быстрее, пока это, — он щипнул мальца за шкирку, и тот завопил, — не вытечет досуха, и твой дух воспарит. Ты, возможно, будешь готов надеть маску раньше, чем этот фонарщик, если будешь прилежен.

Паренек завопил, призывая Товика, и задергался. Когда Хетч отпустил его, он едва не свалился. А когда снова пришел в равновесие, первым ему на глаза попался я, и он бросил на меня убийственный взгляд, прежде чем ускакать через всю комнату и исчезнуть. Ничег не говоря, Товик отвел меня за стойку к своему верстаку и разложил оружие. Я пытался не смеяться — я видел, какое у Товика кислое лицо, и знал, что для него это все серьезно. Пришел тут фонарщик с одним из Разжигателей Фолька, а тот взъерошил его помощника. Но каждый раз, когда я пытался подавить ухмылку, в голове опять прокручивались сдавленные вопли мальца («Ааааак! Аааууук!»), и я едва не начинал хихикать. Так бывает после того, как тебя потаскали по дерьму — видишь что-нибудь такое и срываешься.

Хетч не стал следовать за ними. Закинув за плечо огнемет, он рыскал по магазину, время от времени выражая свое мнение по поводу товара посредством громкого фырканья. Товик хмуро глядел на мои вещи и работал в молчании, разбирая их, чистя и заряжая. Я умел чинить оружие, как и большинство жителей города, но учитывая то, через что прошли пушки за последнюю пару светофаз, себе я в этом деле не доверял. Просто компетентности тут недостаточно, и раз уж мне все равно сюда надо, чего бы не попросить эксперта. Щелчки и лязг его инструментов вселяли уверенность.

— Ты можешь говорить, когда босс рядом? — через некоторое время спросил Товик. Его голос звучал плоско и тихо, и я постарался говорить так же.

— Он мне не босс. Телохранитель. Представитель стражи. Стоуп…

— Стоуп — придурок с грибком внутрях, и все это знают. Он лично пропустил этих ублюдков в ворота.

— Знаю, знаю, я обоих уже навидался, поверь мне. Просто будь поосторожнее. Разжигатели у Стоупа в друзьях ходят.

Товик скорчил гримасу, по-прежнему не поднимая головы.

— Этот городишко всегда был не из лучших, Кэсс, но такого раньше не было. Что дальше-то будет? Ты, наверное, знаешь.

Вот оно опять.

— Да ни плевка я не знаю, Товик.

Я вдруг осознал, что прилагаю усилие, чтобы не заговорить громче шепота. Внезапно стало важно объяснить это хоть кому-то — кому угодно. Товика я уважал.

— Половина плевучего города, похоже, думает, что фонарщики — это почти то же, что отцы города, Товик. И это чертовски как далеко от правды, но всем все равно. Я раньше думал, людям нравится, что мы тут есть, но теперь каждый третий тут ведет себя так, будто это я, лично, пришел и забрал у него воду.

На другой стороне помещения Хетч поднял голову от барабана с намотанными на него стабберными лентами и уставился на меня. Он не мог расслышать слова, но тон уловил верно.

— Меня все время таскают туда-сюда, орут на меня, нападают на меня ради моего водяного пайка — который я зарабатываю, Товик, я честно зарабатываю его у города — и мной помыкают… — я бросил взгляд на Хетча, — …плевучие стражники-бандиты, которых какой-то съехавший с катушек идиот решил пустить в город. Это когда меня не выпихивают из города крысам и падалюгам на съедение, — я ткнул ему под нос свои ладони, покрытые коростами и царапинами. — И люди ведут себя так, будто я какой-то соучастник, который помогает устроить все это дерьмо всем назло. А я только пытаюсь делать работу, за которую мне платят. Это все, и только. Просто моя работа.