Перед грозой

– Немедленно начальника тайной полиции ко мне!– взревел Эрлих. Испуг прошел. Теперь вместо чувства панического страха в его сердце клокотала злость, требующая немедленного выхода.

Но сначала его осмотрел доктор Шюрле. Бааде уложили на твердый диван, оставшийся в комендатур от прежних хозяев. Руку перевязали, и опытный специалист заверил, что ничего страшного не случилось. Пуля прошла на вылет, не задев кости, а прошив лишь мягкие ткани. На руку коменданта наложили повязку, а самому офицеру прописали покой.

Таким его застал Василий Подерягин, приехавший в город на доклад о состоянии дел в селе.

– Вчера был проведен арест пособника коммунистов Степана Окулова. В ходе задержания подозреваемый был застрелен,– доложился Василь, избегая смотреть на коменданта.

Он вообще уже передумал идти на доклад, когда узнал о покушении, но страх перед возможным наказанием пересилил личные амбиции. Полухин долго топтался на пороге комендатуры, пока его не заметил рассерженный Герхард. Пришлось объяснить, почему он тут ошивается, а потом и последовать за хмурым адъютантом.

– Погиб, значит?– уточнил Эрлих, на лбу которого выступила легкая испарина. Действие обезболивающего прошло , и раненая рука начала противно дергать.

– Так точно!– кивнул Василь.

– Это хорошо, мой друг!– похвалил его Бааде, пытаясь подняться на диване. Полухин услужливо бросился ему помогать, поправляя под спинкой подушку.– Сегодняшние события показали, что не все коммунисты сбежали из города. Часть из них осталась и продолжает вести партизанскую борьбу. Мне нужна информация обо всем, что случается у вас подозрительного на вверенной вам территории. Все незнакомые люди, все контакты, бывшие коммунисты, мне нужно знать о каждом, чем кто дышит! Нас должны бояться, чтобы начать уважать!

– Я понял, господин комендант!– кивнул понятливо Василь, заискивающе глядя в глаза Эрлиху. Эта почти собачья преданность была Бааде неприятна, он брезгливо отвернулся, чтобы не плюнуть ему прямо в лицо.

– Я выделю вам несколько солдат из комендантской роты, чтобы они сохраняли спокойствие и порядок на вверенной вам территории! Можете считать это вашей личной охраной. Как видите…– он с грустной улыбкой показал Василю перебинтованную руку.– Охрана нам в наше беспокойное время не помешает!

– Это точно!– обрадовался Полухин, который после вчерашнего убийства Степан Окулова все чаще стал замечать злые и мстительные взгляды односельчан.

– Забирайте, Василий, их немедленно, а приказ я подпишу чуть позже!– благосклонно кивнул головой комендант, давая понять, что аудиенция закончена. – И помните, Василий, мне нужна любая информация о партизанах или других подпольных организациях, действующих в нашем районе. За эту информацию, вы будете в праве требовать с меня все, что угодно. Вплоть до…

– Чего?– жадно уточнил Полухин.

– Возможности продолжить свое существование в Великом Рейхе, где-нибудь на берегу Одера с настоящим немецким паспортом и домиком с видом на реку.

Василь обрадовано проглотил застывший ком в горле. Перед ним открывались просто сумасшедшие перспективы для службы. И если в первый день, в пустой избе бургомистра он сожалел о том, что не показал свой характер, смалодушничал, струсил, не сумев отказаться от назначения, то теперь, после слов Бааде о возможном отъезде в Германию, он переменил свое решение.

– Можете быть свободны!– отпустил его комендант, ожидая следующего и последнего на сегодня посетителя. Все-таки заветы доктора Шюрле надо было исполнять, чтобы как можно быстрее суметь встать на ноги.

Последним на сегодня посетителем господина Бааде сегодня был начальник тайной полиции ГФП-725 полковник Клаус Шпигель. Среднего роста мужчина с мягкими, плохо запоминающимися чертами лица, которые портили неухоженные черные усики. Он был крепкого телосложения, с развитой мускулатурой и твердолобой головой. Как он стал начальником тайной полиции, для Эрлиха было до сих пор загадкой, ибо Клаус Шпигель был беспросветно туп, но исполнителен. Громыхая своими сапогами, он бодро отрапортовал, что прибыл по приказанию коменданта и замер, выпучив свои круглые рыбьи глаза, уставившись куда-то в стену мимо Бааде. Это глупая солдафонская привычка давно раздражала коменданта. Он несколько раз спорил с Шпигелем по этому поводу, но добиться нужного ему результата, так и не смог. Клаус по-прежнему пучил глаза и вытягивался во фронт, будто они были в армии кайзера Вильгельма, где полковник и начал свою службу.

– Доброе утро, Клаус!– поздоровался с ним Бааде, собираясь с силами для еще одного непростого разговора.– Вольно, садитесь!

Шпигель кивнул и занял место напротив коменданта.

– Вы в курсе, что сегодня произошло в комендатуре?– мягко поинтересовался Эрлих, начав разговор издалека.

– Вы родились под счастливой звездой, господин комендант!– бодро отрапортовал солдафон.

– А что тайная полиция? Почему не сумела предотвратить покушение?