Читаем Перебирая наши даты полностью

Ночью не спится. Думы о Толе, тревога за своих. Отвык от одиночества….

Толя говорил перед отъездом: «Спасать шкуру не зазорно». Не зазорно, но и невозможно.

Он был яркая натура. Ему не хватало характера и самостоятельности в мыслях. Человек такого склада мог осуществиться только в литературе или в политике. У Толи не было первичного таланта. Честолюбие или даже тщеславие толкнули его в политику. Субординация диссидентства его портила. Лучшая его пора — 1968 год. Некоторый отклик за рубежом и околодиссидентское «кодло» сбили его с толку.

Вчера письмо от Л. К. Она — по существу — отвечает «жаль» по отношению к С. А. Толстой, к Гончаровой, к Часовому. Впрочем, это теория. На деле ей многих жаль.

3.10. …Толя был порождением атмосферы 60–х годов. Только в этой атмосфере, чисто русской, он и мог осуществляться.

Из этого в 70–е годы возможны только два выхода: славный уход и уход бесславный. Толя думал, что выбирает второе….

12.12. …В Москве, как будто, прилично. Стихи в «Литгазете», в «Новом мире».

Статья Чупринина обо мне раздражила многих знакомых. Мне она нравится.

Хочется одиночества. Даже обслуга мешает….

28.12. Книга Ивинской о Пастернаке. Достоверны воспоминания умных людей. Книга И. — записки глупой, вороватой и бестактной бабы.

Она хочет доказать, что П. и она — одно, чуть ли не одно творчество. Но даже из текста видно, что П. всегда сам по себе и от всех отдельно. Он только хочет быть «в расчете» со всеми — с Ивинской, с З. Н.

Он всегда готов отчалить, предварительно расплатившись. Он всегда лукав и себе на уме. Это не хитрость, а высший эгоцентризм поэта.

С Ивинской он расплачивается любовью, раскаянием и деньгами.

Он с удовольствием отдает ей свою бухгалтерию и сочинение недостойного письма.

Решение об издании «Живаго» он принимает сам!

Письма его к И. столь несущественны, что ей приходится прибегать к его переписке с другими, чтобы подтвердить свои соображения.

30.12. Вчера был с Варварой на прогоне «Штокмана» в постановке Унгуряну.

Скоро узнаваемо будет все и придется закрыть классиков или закрыть глаза….

1979

4.1. Очень хороший вечер в Пушкинском музее. Уважительная аудитория….

Слава приятна и немного постыдна, как ковыряние в носу….

10.2. Из Москвы тревожные и глухие вести об истории с аксеновским альманахом.

В таких делах упреждают удары, а не подставляются под них….

16.2. …Дописал стихи на смерть А. Я. — «Прощание»….

18.2. Не отстреляли еще дележи второй мировой войны, как начались авангардные бои третьей.

Тут уж человечество не отделается тремя десятками миллионов. Счет пойдет на сотни. Можно надеяться не на разум и политическое искусство нашей власти, а лишь на их чувство самосохранения. Но оно‑то и может помешать.

Власть и самосохранение для них одно и то же. Отдать власть (или хоть часть ее, а это значит — всю) все равно, что погибнуть. Тогда можно погибать и от китайцев.

У нас нет союзников, жратвы, энтузиазма. России придется иметь дело со всем миром — с Востоком, с Западом, с сателлитами, с окраинами. Возьмутся за это только фанатики, честолюбцы и самоубийцы.

25.2. …В «Синтаксисе» (слабоватый журнальчик) интересная статья Янова о Геннадии Шиманове — диссидентская правая.

Неужели России предстоит это?

Убедительность «других» критериев. А вдруг все наоборот? И это «наоборот» примут многие. Единственно, что не пройдет, — проповедь аскетизма. Это слабое звено Шиманова.

Остальное годится для многих.

Леонтьевщина по второму кругу имеет больше шансов на успех. Единственно, что может скорректировать, — империя….

28.2. Вчера телеграмма от Л. К. о стихах памяти А. Я. Они названы «необходимыми».

Я добавил три строфы и кое‑что переделал. Стихи без «художественности».

2.3. Дул сильный ветер с метелью. Это здесь начало сырой весны.

Читаю Фета. Перевожу Врхлицкого.

Когда человечество распадется окончательно на микромиры, эстетические мерила тоже исчезнут. У нас классиками будут Бажов или Рубцов.

Распад критериев происходит повсюду и во всем. До какого предела это дойдет?

Человечеству неминуемо потребуется новый вселенский идеал, всеобщая идея.

Может быть, это, как в средние века, придет от науки, где истины касаются макромира, где должно быть единство истин.

Но сколько крови прольется при разделении, а потом при новом объединении! Ужасно думать об этом….

30.3. …Ионас М. рассказывал, что на вечере Евтушенко в Останкино аудитория холодна, почти враждебна. Он без накала. Стареет «молодое поколение».

На дне сита вдруг останутся Чухонцев и Кушнер….

28.4. …Человек, несколько раз менявший взгляды, переменит их еще раз или два. Дело в понятиях. Их нет.

29.4. У Слуцкого в больнице с Виктором Фогельсоном.

Б. стар, немощен.

Выхода нет. Страшная тоска.

— За год прочитал одну книгу — твою….

Вечером выступл. в Ц ДЛ перед военной программой Рафика.

Идея: есть времена, когда честь нации сохраняет малая горстка людей, как во время войны у немцев.

Самое полное (и единственное) свершение нашего поколения — война и победа, когда честь нации воплощалась во всей нации. И т. д….

12–го выступление в МГУ (филологи). Хорошо.

Перейти на страницу:

Все книги серии Мой 20 век

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии