Перчатки Ариадны

Вика отходит подальше от рисунка, чтобы снова рассмотреть его. Вроде бы лес как лес, похожий на любой другой. И на тот, что рядом с домом Вики, в котором… Присмотревшись, Вика замечает вдруг, что стволы деревьев образуют треугольник – точно так же, как в том самом месте, где тени мучили Аду. А в центре этого треугольника – красные и желтые пятна-вспышки. Пожар! Почему она раньше не заметила всего этого, когда в первый раз подходила к рисунку? На фоне яркого пламени начинают проявляться знакомые черты лица. Ада! Лицо ее искажено от боли и страданий, из глаз текут слезы, крупными каплями скатываясь по щекам. Рядом с темными стволами деревьев постепенно проступают такие же черные силуэты. Тени! Вика видит, как рот Ады то открывается, то закрывается, – она пытается выкрикнуть какие-то слова, но не может.

В конце концов Вике каким-то чудом удается распознать по движениям ее губ послание: «Спаси меня! Мне очень плохо! Пожалуйста, поменяйся со мной местами ненадолго! Мне нужно попасть в твой мир. Только там я смогу хоть немного отдохнуть от страданий, повидаться с Милой».

Вика, прикрыв рот ладонью, чтобы сдержать рвущийся наружу крик, в панике поворачивается к Тёме.

– Вик, ты чего? Нечисть какую-то там увидела, что ли? Я вроде ничего такого не рисовал, – с усмешкой говорит Тёма, подмигнув Вике.

– Да я… так, ничего. Просто вспомнила кое-что. Слушай, а почему ты вдруг решил нарисовать именно пожар в лесу?

– Пожар? Где ты там огонь разглядела? Я только лесное озеро нарисовал и деревья вокруг него.

Но она же видела полыхающее пламя, сотканное из красно-желтых точек. Показалось? И Ада, и тени рядом с ней – все это будто было там только что, она так отчетливо это видела! Да, но ведь в первый раз этого не было. Вика снова, уже в третий раз, смотрит на рисунок. И теперь перед ней – только то, что описал Артем:

гладко-зеркальная поверхность лесного озера и обрамляющие его стволы деревьев. Больше – ничего.

– Мне просто показалось. Наверное, если слишком долго смотреть на такие рисунки…

– …можно еще и не такое увидеть – это точно! Слушай, а расскажи про свой рисунок. Ты же самоучка, так?

– Да, выходит, что так.

Тёма с Викой подходят к ее работе.

– Слушай, а ведь они и вправду как живые: и девочка, и котенок. Как ты научилась так рисовать сама? У нас и в художке не все так могут.

Вика не знает, что ответить. Почему-то ей совсем не хочется врать Тёме. Возможно, она просто устала выдумывать то, чего нет, поэтому не может произнести ни звука сейчас? Как же легко говорить правду! Не нужно подбирать слова и краснеть от стыда. Но если не врать, то придется тогда рассказать все с самого начала: про Аду, перчатки, тени из мира мертвых. Нет, к этому она точно не готова. Если ей до сих пор не хватило смелости даже бабушке рассказать обо всем из-за страха, что она просто не поверит ей… Что уж говорить о Тёме, которого она знает всего лишь полчаса! Он и сам не поверит ее рассказу про такие вот «чудеса», и перед другими ребятами потом может высмеять ее и выставить глупой выдумщицей. К тому же он заинтересовался Викой только потому, что она, как он думает, хорошо рисует и при этом научилась сама! Нет, пока что правда должна оставаться за семью печатями.

– Да я просто много рисовала, пока не начало получаться, – вот и все.

Тёма понимающе кивает. Все-таки врать не так уж сложно. И лишних вопросов никто не задает: главное, объяснить сразу так, чтобы все было понятно. Какие-то мальчишки зовут Тёму – наверное, его одноклассники.

– Ладно, Вик, мне пора к ребятам. Мы идем на стадион, хотим поиграть в футбол. А ты домой собираешься? Смотри – почти все уже разошлись.

– Ага, я тоже сейчас пойду.

– Знаешь, с тобой интересно. Мне о рисовании не с кем поговорить. Да и просто вот так поболтать, по-человечески, тоже не с кем. Друзья не понимают, как можно променять футбол и игрушки в компе на «всякие каляки-маляки». А ребята из художки все какие-то… зацикленные. Замороченные. Вот ты – нет. Ты нормальная.

Вике приятно, что Тёма считает ее нормальной: человеком, с которым можно «просто поболтать». Она вдруг понимает, что и сама давно ни с кем вот так не разговаривала: «по-человечески», как сказал Тёма.

– Пока! Еще пересечемся, поболтаем, – весело бросает Тёма Вике на прощание и уходит к своим друзьям.

Вика машет рукой ему вслед. Оглядевшись, она не видит никого из своих одноклассников. Таты и ее «свиты» тоже нет. И Ритки. Вика в глубине души надеялась, что Ритка дождется ее после выставки, подойдет к ней, чтобы поговорить и помириться. Но та, наверное, ушла с Татой и ее компанией. Зина со своим блокнотом уже начинает раздражать – вечно она крутится рядом, когда совсем не до нее. А подойдет ли Тёма к ней когда-нибудь снова, чтобы «пообщаться», – неизвестно. Вика снова чувствует себя пустым местом. Никому не нужным, никем не замечаемым. Спрятав конверт в рюкзак, она понуро плетется к выходу.