Пепельное солнце

Так неприятно было видеть из тёмного уголка с закусками, как он танцует с ней медленный танец, обняв за талию. Кровь хлынула к лицу – с ужасом я обнаружила ревность. Сильно захотелось выпить, но рядом стоял только безалкогольный пунш, – умникам так и не удалось его разбавить водкой, ибо поблизости стояли я и другие преподаватели, – пунш, который всё равно не мог мне помочь.

Скользя между учеников, я начала покидать спортивный зал. Сердце тяжело билось в груди. Чувствовала я себя премерзко. Перед глазами всё ещё стоял он и Шеннон, его руки гладили её талию, спину. Она что-то шептала, наверняка пошлое, ему на ухо, склонив к себе…

Механически доехав до квартиры, захожу в круглосуточный магазин, покупаю бутылку виски. Я редко пью что-то подобное, но раз решилась, то должно случиться что-то совсем отвратное. Едва выйдя из магазина, откупориваю алкоголь, делаю большой глоток, от которого чуть не задыхаюсь. Какой-то бездомный парень смотрит на меня с безумной улыбкой полубеззубого рта. Роюсь в кармане, вручаю ему десять баксов.

– Не умеешь ты пить, – с шамканьем заговаривает он, пряча банкноту под тонкую полинялую шапку, – давай Фред научит.

Вытираю капли виски с уголков рта, втягиваю холодный вечерний воздух горящим горлом.

– Спасибо за предложение, но сегодня я пью одна. Может, в другой раз, – делаю шаг в сторону к своей квартире. Фред что-то лепечет, качая головой.

Пока поднимаюсь на свой четвёртый этаж, делаю ещё пару глотков горького алкоголя. В груди начинает разливаться тепло, а в голове становится спокойнее. Картинка с бала меркнет, тает. Падаю в кресло.

Не помню, сколько я так просидела, прежде чем не отправилась в постель. Мне стало лучше, но я всё равно не могла перестать думать о нём. Виски должен был сделать обратное, должен был выгнать Нюда из моей головы, но, в замутнённый мозг, мысли полезли сильнее. Я всё представляла его, видела этот взгляд красивых глаз, вечно мешающие пряди волос на лице и то, как он смеялся пару раз на уроке, когда кто-то шутил и разряжал занятие…

Когда моя голова коснулась кровати, я поняла, что влюбилась в Нюда Стреттера.

Глава 5

В пьяную голову лезут всегда очень интересные мысли, а про сны я вообще молчу. Не знаю, то ли дело было в алкоголе, но я вновь увидела с ним сон, сюжетно прогрессирующий.

Это был один из тех снов, просыпаться от которых не хочется от слова «совсем». Снова я помнила лишь середину. Вот я у себя в кабинете, там откуда-то лавка то ли диван, то ли просто спортивная скамья или там вообще ковёр был, чёрт его знает, главное – я была там с ним. Сидела, о чём-то разговаривала. Затем мне захотелось откинуться на спину. Ну я и легла – и вот я уже в кровати, на шёлковом покрывале с кружевными узорами цвета розового жемчуга, мягком, гладком и красивом. И ложусь я на спину, будто на пляже вытянулась на солнце, словно решила прилечь и расслабиться на мгновение.

Но то всё пустое. Через секунду, какое-то время понаблюдав за мной свысока, Нюд перенёс вес тела на правую руку, левая зависла в воздухе в паре сантиметров от моей руки на животе. Снизу я вглядывалась в его глаза, полуприкрытые, таинственные. Губы не изгибались в улыбке, но краешек рта, как всегда, был несколько натянут, приподнят, словно при усмешке, но то была не она. Взор рассеянный, но в то же время сосредоточенный на чём-то, анализирующий.

Что я чувствовала? Да вновь оказалась в комнате общежития университета, когда так же свысока, но совершенно в другом тоне, хищно, вожделенно, предвкушающе, игриво глядел Джесси Голден, третьекурсник. Мне было всего девятнадцать, конец первого курса.

Но Нюд… Нет, я не ждала никакого продолжения от этого сна, просто наслаждалась присутствием, воздушной и неуловимой нитью, которая тянулась от него ко мне. Во сне я тоже не чувствовала своего возраста.

И вот он начинает наклоняться ко мне, всё ближе… а я беру и просыпаюсь. Сердце гулко стучало, на лице была глупая улыбка, как от кайфа, лицо горело как от чего-то очень постыдного. С того самого дня я начала понимать, как действует такая любовь на организм. Во мне наметился раскол, трещина всё сильнее расползалась во мне. Любить кого-то старше не проблема, любить несовершеннолетнего, когда сама уже взрослая, – тоже ещё не беда, но уже стоит задуматься. Но хуже всего любить своего подчинённого, ученика, зная, что нельзя так делать, глотать чувства, скрывать их глубоко внутри, откуда они грызут тебя, потому что и выговориться некому о таком… постыдном, ибо конец один в таком случае – суд и тюрьма. Я стала порочной уже тогда, когда пошутила в классе, перешла черту, взяв его за руку, начала рыть себе яму, как кидала на него неравнодушный взгляд, душила эту детскую ревность. Всего пара шагов отделяет меня от преступления.