Пепел и пыль

Следом настает очередь Урмарена, но выглядит это не столь торжественно – понятное дело, граф частый гость, в отличие от старого барона. Хоть и по делам службы.

Потом моя.

Антар Третий жмет протянутую руку, смотрит в глаза.

– Рад видеть вас… Сайнел. Хочу, пользуясь случаем, поблагодарить вас. Прежде всего, не как ваш император. Как человек. И как отец.

Он оборачивается к сыну.

– Антар, подойди.

Мальчик останавливается передо мной.

– Это барон Сайнел Танорен. Это благодаря ему мы с тобой не погибли… в тот день.

Глаза принца расширяются от изумления – он явно не узнал во мне Таннера сразу же. Что – в известном смысле – замечательно. Но подсказки Антара-старшего ему достаточно. Чуть менее замечательно.

– Благодарю вас, барон, за спасение моей жизни. И… – голос его чуть заметно дрожит, – за отца.

Император прижимает сына к себе, потом спохватывается:

– О, что же мы стоим… Прошу…

Следующий час проходит за вполне светской беседой пополам с чаепитием. Мне приходится рассказывать очередную версию своей легенды – тут я вплетаю свое пробуждение у озера. С подтекстом, что именно оттуда меня понесло навстречу моей нынешней судьбе. В лице графа Урмарена, в какой-то степени. Что, в общем-то, есть сущая правда. Некоторые особо кровавые детали приходится опускать – все-таки в нашей компании ребенок.

Правда, оказывается, этот ребенок знает, что его дед – герцог Сентерский – имел к благополучно не удавшемуся заговору самое прямое отношение. И, боюсь, даже если наследники Вальдера сумеют избежать обвинения в соучастии, принц им этого не забудет. И, может быть, даже припомнит, когда сам взойдет на трон… Демон меня пережуй, что же он теперь о своей матери-то думает?!

Но не спросишь ведь…

Унар вовремя переводит разговор на высказанную мной идею пассажирского самохода. Император проявляет интерес, и я довольно подробно расписываю, что в уже знакомом ему паровом грузовике можно и нужно изменить, чтобы новая машина могла выйти на тракты империи. И при этом быть не чьей-то прихотью, а оправдывать себя и даже приносить доход.

Однако насыщенный техническими деталями разговор понемногу начинает утомлять юного принца. Мы переглядываемся, и император, усмехнувшись, предлагает своему сыну показать моему отцу дворец. Когда эти двое исчезают за дверями, улыбка императора становится усталой.

– Как это все-таки трудно… Альтея не была хорошей матерью, но мне и ее не заменить.

– Ваше величество, – осторожно говорит граф, – вы – прекрасный отец. И нет никаких препятствий, чтобы вам жениться еще раз. Со временем…

– Вот именно, Унар, со временем. Я только что похоронил жену. И даже не могу всерьез думать о выборе невесты. И пусть я уже завтра сделаю этот выбор – хотя это вряд ли – когда, по-вашему, будет свадьба? Уж точно не на следующий день. Но даже если моя новая супруга сможет заменить Антару мать, это случится не сразу. То есть времени понадобится еще больше. Сможем ли мы его наверстать?

Урмарен опускает глаза. Само собой. Тут трудно что-либо советовать. Взгляд императора останавливается на мне.

– А теперь, Сайнел, мы поговорим. Думаю, граф Урмарен сказал вам, что этот разговор будет основной целью сегодняшней встречи… Как вы смотрите на то, чтобы прогуляться по парку?

– Ничего не имею против, ваше величество.

– Отлично, – улыбается он и тут же поднимает руку, останавливая Виндалена, готового возразить: – Вы, граф, и ваши люди, конечно же, а также граф Урмарен, будете нас сопровождать. Но не будете участвовать в разговоре.

Что означает – сопровождение на приличной дистанции.

Мы спускаемся в парк и какое-то время идем молча, удаляясь от дворца.

Чем же я так интересен императору, что он хочет говорить без посторонних ушей?

Он словно прочитав мои мысли, улыбается снова.

– О, мне просто интересно, как вы себя поведете, не имея такого хорошего подсказчика, как Унар. И когда на вас не будет давить присутствие отца.

– И что, ваше величество, вы уже видите разницу?

– Пока нет, признаю… Скажите, Сайнел, почему вы сказали графу, что не хотели бы получить официальную награду за спасение императора и принца?

– Я ему объяснил.

– Да, он пытался мне пересказать. Но я хочу услышать это еще раз, уже от вас.

– Дело в том, ваше величество, что спас вас не я. То есть не сын барона Танорена. Вас спас никому не известный наемник с окраины империи.

– Но…

– Которого утащили с… места его подвига полумертвого. И никто не мог ручаться в тот момент, что он выживет, так?

– Так… Но я все равно не понимаю, почему…

– Подождите, ваше величество, вы все поймете. Представим, что герой умер от ран. И что? У него нет дома, нет жены и детей, нет родственников – даже дальних. Немногие друзья знали его слишком недолго, чтобы грустить всю оставшуюся жизнь. Зато и враги не будут искать его, зная, что умер – если будет объявлено, что дворянство и «Туманную звезду» он получил посмертно. Ведь то, что заговор разгромлен, не означает, что не найдется желающих – и могущих – отомстить ему. Ведь убить его куда проще, чем вас.

– Все равно не понимаю, куда вы ведете.