Пепел и пыль

Все-таки дорожная сеть у империи немного со странностями. Почему основные магистрали проложены порой очень уж кружными путями? Взять хотя бы тракт, которым я вышел к дому Барена. Ладно порожденные темными силами зигзаги в Ларинье, но потом-то? С чьей прихоти он не пересек дорогу от Мелаты до Гинзура и не пополз дальше на Норос по прямой, а сдулся, уткнувшись в нее? Поворот на главный город Сентеры обнаружился лишь на второй день нашего продвижения в сторону Мелаты. Причем особого смысла в его расположении именно в том месте я тоже не увидел – почему тогда не в Рекане? Всего-то еще полдня пути на восток. Да и центр сегета все-таки, опять же – главное торговое место для довольно большой округи. Причем гор на карте в этой части Сентеры нет, болот вроде бы тоже – ни у Рекана, ни у дома Барена. Что там могло помешать строителям дороги выбрать наиболее короткий маршрут? Неужели лес? Но разбойничков он не пугал. Тогда что? Загадка. И спросить не у кого. Ибо есть вещи, о которых говорить не принято. Вроде той же Ортинской пустоши – вон где довелось слышать упоминания о ней, однако и там никто не рассказывал подробностей.

Все-таки о чем мы будем говорить с Урмареном? Вряд ли встреча с императором состоится прямо завтра, и он привезет готовый список дозволенных тем для беседы с его величеством…

Нет, все. Спать. А то так и до рассвета недалеко. А он нынче не ранний – как-никак, второй месяц осени подбирается к середине.

Все-таки хорошо, что все странствования по лесам закончились до зимы. Даже если она не будет слишком снежной и холодной – ночевать уже сейчас лучше под крышей.

С этой мыслью я проваливаюсь в сон.

Граф, хорошо зная распорядок, установленный старым бароном, приезжает вовремя. При взгляде на меня он с трудом скрывает удивление и, улучив момент, пока отец озадачивает Мерстена, шепчет:

– Ты все меньше напоминаешь того парня, который встретился мне на краю Сентеры. Все больше кажешься просто похожим на него.

– Кстати, я хотел бы поговорить обо мне… и о том парне, – так же шепотом отвечаю я.

– Что-то серьезное?

– Для меня – да, но в принципе – пара штрихов.

– Хорошо, только позже, – говорит он, взглядом указывая на возвращающегося к нам барона.

– Договорились.

Как я и предполагал, срочный вызов оказался обычной перестраховкой – аудиенция назначена лишь на конец следующей недели. К моей тихой радости, она планировалась достаточно неофициальной – то есть никаких других гостей, кроме меня с отцом (и, само собой, графа) не ожидалось. Логично – по времени всех достойных уже должны были наградить. По крайней мере, тех, кто был под рукой.

По поводу расследования граф, понятное дело, ограничился общими фразами – следствие продолжается, аресты тоже. О Геркусе граф не мог сообщить ничего нового. Что касается смерти Вальдера, дознаватели пришли к единому выводу – это убийство, и убийство с помощью магии.

– Какое-то хитрое заклинание, – медленно говорит Урмарен, – либо что-то очень древнее, либо штучное… то есть специально сочиненное. Непонятно, кто мог такое сделать, а главное – что заставило его сработать. Потому что герцог, покинув столицу, был очень осторожен.

– А если заклинание начало действовать еще до этого? – осторожно пытаюсь подтолкнуть мысли графа в правильном направлении.

– Да, была такая идея, – соглашается он, – выяснилось, что в Тарпефуре у него жил тип, очень похожий на мага одеждой и повадками. Называли его мастер Гремур. Правда, в Магической гильдии никто такого не знает, прошерстили архивы аж на два века – не было такого, даже среди изгнанных. По крайней мере, под описание ни один не подошел… Во всяком случае, в подвалах замка у этого Гремура была лаборатория. Без него туда никто не входил, даже герцог. Однако после ареста герцога Гремур исчез. Точно никто не знает когда – порой он закрывался у себя и по нескольку дней не показывался, подумали, что и на это раз так. А потом, накануне освобождения Вальдера, в лаборатории случился сильный пожар. Необычный пожар – выгорело абсолютно все, остался только слой пепла, но при этом ни один камень в стенах не треснул, а железная дверь даже изнутри не оплавилась. Только все было покрыто сажей, причем как будто она не оседала на стены в процессе горения, а висела в воздухе, пока все не сгорело…

– Словно между огнем и стенами была какая-то преграда?

– Да. Причем преграда – магическая. Как только пламя угасло, она исчезла.

– Значит, он все-таки был магом, этот Гремур?

– Возможно, – уклончиво отвечает граф. – Но указаний на его причастность к смерти герцога нет.

– Прошу прощения, Унар, но… Во-первых, гильдии он неизвестен, так? Во-вторых, магия, убившая герцога – тоже неизвестна, верно?

– Верно. Но что из этого следует? Никто из людей герцога его ни в чем не обвинил. Если верить их словам, больше похоже, что Гремур был его верным слугой.

– Я, в общем-то, о другом. Если этот Гремур был посвящен в дела заговорщиков – мог ли он опасаться, что его убьют, когда перестанут нуждаться в его услугах?