Пепел и перо

…известна распространенная практика нанесения заметок на таблички из мягкого воска, текст которых, кажется, по-детски просто воспроизвести на поверхности ткани. Простое нанесение краски на табличку приводит к тому, что при оттиске на ткани получается зеркальное отражение букв, начертанных на табличке. Я видел, как в подобные игры играют дети, вдавливая формочки в грязь, что приносило им невероятную радость. Очевидно, существует способ записать буквы зеркально для создания заметок при оттиске на ткани, которая может храниться долго в отличие от табличек, которые вытирают и используют каждый день. Мы переносим информацию на свитки, да, однако все равно в них есть вероятность ошибок, а на каждую копию уходит много времени и сил.

Мы должны найти способ для того, чтобы сохранить для будущих поколений знания, которые с таким трудом записываем и переписываем. Должны найти способ легко и быстро копировать информацию, тиражировать ее точнее, увеличить наши шансы на сохранение подобных знаний веками. Свитки уязвимы перед плесенью, могут быть повреждены водой и огнем, бурями… как и жизни людей.

Наши труды должны нас пережить, если мы хотим возвыситься.

Глава пятая

Глен разбудила Джесса в несусветную рань, когда рассвет был еще лишь мыслью на горизонте. Она прижала палец к губам и поманила его за собой, мимо все еще спавшего Томаса, наружу. Стражница на выходе встрепенулась, но Глен сказала:

– Мы никуда не идем. Будем здесь, в уголке.

Женщина, стоявшая на страже, кивнула и продолжила зашивать дырку на какой-то одежде. Однако она была не глупа. Все ее внимание сконцентрировалось теперь на них двоих, когда они отошли немного подальше.

– Если ты насчет вчерашнего… – начал было Джесс, но Глен его оборвала нетерпеливым жестом:

– Вот. Смотри. – Она скрестила на груди руки и уставилась на починенный, но явно оплавившийся угол здания.

– Вот что? Что мне полагается здесь увидеть?

Глен не стала утруждать себя ответом, лишь холодно на него посмотрела, и Джесс тут же вспомнил времена их тренировок. Она ждала, что Джесс сообразит сам, так что он попытался, уставившись на угол так, что глаза заболели.

И наконец-то его осенило.

– Тут… что-то не так, – сказал он.

Глен кивнула, явно радуясь тому, что ей не пришлось бить Джесса головой об оплавившуюся стену, чтобы он сообразил.

– А почему что-то не так? – продолжила она.

– Это из урока по риторике? Кто умер и назначил тебя профессором Вульфом?

– Замолчи и отвечай на вопрос. Если сможешь.

– Ну, хорошо, – сказал Джесс. – Тут повреждения отличаются. Если бы Библиотека швырнула бомбу из-за городской стены и та угодила сюда, то вся тюрьма бы пострадала, а не просто один угол. – «И, – подумал Джесс, похолодев, – погибли бы все». Чудо, что только Санти сильно пострадал, но Джесс был рад этому чуду настолько, что больше ни о чем и не задумывался.

Глен протянула Джессу острый осколок помутневшего от старости стекла. Когда он собрался было его взять, она сказала:

– Я вытащила его из-под завалов. Осторожно. На нем все еще следы токсинов. – Она отдала стеклышко, и Джесс взял его за маленький краешек, поднес к носу и понюхал.

Запах было не спутать – маслянистую смесь сладости и гнили. Джесс кашлянул и протянул стеклышко обратно, Глен завернула тот в тряпочку и спрятала в карман своих до ужаса немодных штанов, в которых ходила.

– Греческий огонь, – подтвердила он. – Но стекло слишком уж тонкое, чтобы швырять его из баллист.

– Именно. Это была бутылка, брошенная руками… – Глен рассчитала расстояние шагами, отойдя назад, чтобы посмотреть на повреждения. Никто, осознал Джесс, похоже, не обращает на них внимания, однако он отлично понял, что Глен имеет в виду, когда она произнесла: – Где-то здесь.