Пентаграмма

— Рано еще делать пессимистические выводы, — ответил Волер.

Мёллер кивнул, но выражение лица у него было невеселое. Все в комнате, кроме Эуне, знали, что первые отклики на просьбу полиции самые результативные: у людей память короткая.

— А что говорят наши патологоанатомы? — спросил Мёллер. — Нашли что-нибудь, что поможет определить личность преступника?

— Увы, — сказал Волер. — Ни спермы, ни крови, ни волос, ни кожи — ничего. Из физических следов — только пулевые отверстия.

— Интересно, — протянул Эуне. И на грустный вопрос Мёллера, что же тут интересного, пояснил: — Стало быть, для половых нужд он жертв не использовал — это нетипично для серийного убийцы.

— А может, его мания не связана с сексуальными мотивами?

Эуне покачал головой:

— Сексуальные мотивы присутствуют всегда. Всегда.

— А может, он как Питер Селлерс в фильме «Эффект присутствия»?[14] — подал голос Харри. — «I like to watch».[15]

Остальные посмотрели на него с непониманием.

— Может, ему для полового удовлетворения вовсе не обязательно их трогать. — Харри старался не смотреть на Волера. — Ему достаточно самого убийства и вида трупа.

— Это вероятно, — одобрил Эуне. — Обычно убийце хочется добиться семяизвержения, но он может при этом не оставлять семени на месте преступления. Или — если у него хватит самообладания — дождаться, пока он будет, в безопасности.

На пару секунд все притихли. Харри знал, что остальные думают о том же, о чем и он: что же убийца сделал с пропавшей Лисбет Барли.

— А найденное оружие?

— Проверено, — откликнулась Беата. — Проведенные эксперименты показывают девяносто девять и девять десятых процента вероятности, что именно из найденных пистолетов и были совершены убийства.

— Хорошо, — сказал Мёллер. — А есть идеи, откуда они взялись?

Беата покачала головой:

— Серийные номера сточены, следы на их месте — такие же, как на большей части конфискованного нами оружия.

— Нда… — задумался Мёллер. — Снова эта могучая и таинственная «лига контрабандистов».

— Над этой бедой Интерпол бьется уже пятый год — и все без толку, — заметил Том Волер.

Харри качнулся на стуле, посмотрел на Волера и впервые (к собственному удивлению) почувствовал, что даже восхищается им, как можно восхищаться хищником, который идеально приспособлен для выживания.

Мёллер вздохнул:

— Итак, мы проигрываем три ноль, и противник не думает уступать инициативу. Так что, ни у кого действительно нет стоящих идей?

— Не знаю, тянет ли это на идею…

— Выкладывай, Харри.

— Тут что-то вроде интуиции… Касательно мест преступлений… Что-то их объединяет, но я еще не понял что. Первое убийство произошло в мансарде дома по Уллеволсвейен. Второе — примерно в километре к северо-востоку, на Саннер-гате. А третье — приблизительно на том же расстоянии, но уже на восток, в офисном здании на площади Карла Бернера. Он перемещается, и у меня такое чувство, что у него существует четкая схема.

— Почему ты так думаешь? — спросила Беата.

— Своя территория, — ответил Харри. — Психолог объяснит.

Мёллер повернулся к Эуне, который как раз сделал глоток из чашки:

— Что скажете, Эуне?

— Ну-у… — скривился тот. — На «Цейлон Кенилворт» не тянет.

— Я не про чай.

— Мёллер, это называется юмором, — вздохнул Эуне. — Я понимаю, к чему ты клонишь, Харри. У серийных убийц есть строгие предпочтения касательно географии преступлений. Грубо говоря, можно выделить три типа. — Он стал загибать пальцы. — Убийца стационарный, который заманивает или затаскивает жертв к себе домой и убивает там. Убийца территориальный, орудующий в определенном районе, как Джек Потрошитель, который убивал только в кварталах, где процветала проституция, — хотя тут его территорией может быть весь город. И убийца-гастролер, на совести которого бывает больше всего жизней. Так, американцы Оттис Тул и Генри Ли Лукас разъезжали из штата в штат и на пару убили больше трехсот человек.

— Понятно, — сказал Мёллер и взглянул на Холе. — Ну и что там у тебя насчет четкой схемы, Харри?

Тот пожал плечами:

— Я же говорю, шеф: просто интуиция.

— Я знаю, что объединяет места преступления, — пришла на помощь Харри Беата.

Все как по команде посмотрели на нее. Она густо покраснела, как будто пожалев о сказанном, но храбро продолжила:

— Он ищет места, где жертвы чувствуют себя в безопасности. В собственной квартире. На своей улице днем. В женском туалете на собственном рабочем месте.

— Отлично, Беата, — похвалил Харри и получил в ответ быстрый благодарный взгляд.

— Хорошее наблюдение, барышня, — согласился Эуне. — И уж коль скоро мы заговорили о схемах передвижения, могу добавить еще кое-что. Убийцы-социопаты часто настолько самоуверенны, что их схемы легко проглядываются. Особая черта таких убийц в том, что они тщательно следят за ходом следствия и редко упускают возможность оказаться рядом со следователями. Расследование для них — игра в кошки-мышки с полицией, и многим серийным убийцам нравится видеть замешательство полицейских.

— Стало быть, где-то рядом сейчас сидит этот тип, смотрит в щелочку и радуется… — Мёллер потер ладони. — Ну, если на сегодня все…