Пеллюсидар

— И тебе уже приходилось убивать этих птиц? Почему же ты не решаешься сделать это еще раз? — допытывался Тарзан.

— Попытаться-то можно. Просто я никогда не схватывался с ней один на один или втроем, если уж на то пошло. Нас всегда было много — людей из моего племени. Человек, охотящийся на синдара в одиночку, умирает от страха. Когда же нас много, то и ран мы наносим ей много, и кто-нибудь непременно смертельную.

— Вот она! — вскричал Тар-гуш, указывая вдаль.

— Летит прямо на нас, — голос Таора посуровел. — Значит, заметила.

Тарзан положил дротик на землю, взялся за лук и натянул тетиву. Тар-гуш принялся размахивать дубиной, издавая при этом звериный рык.

Громадная рептилия медленно приближалась, тяжело махая крыльями. Ее ожидали трое почти безоружных мужчин.

Завидя людей, синдар камнем спикировал вниз. Выпущенная Тарзаном стрела успела вонзиться в грудь рептилии по самое оперение.

Раздался разъяренный крик, и Тарзан поспешно выпустил еще три стрелы.

Гигантская птица пронеслась почти вровень с землей и на огромной скорости налетела на Тарзана. Вцепилась острыми когтями тому в спину, причинив острейшую боль, и взмыла высоко в небо вместе со своей добычей.

Таор и Тар-гуш замешкались, опасаясь ненароком поранить товарища, и в итоге упустили птицу. Ощущая собственное бессилие, они беспомощно наблюдали за рептилией, уносившей Тарзана далеко за горы Синдара. Стояли молча, пока могучая птица не скрылась из виду.

Тар-гуш обернулся к Таору.

— Тарзану конец.

Таор понуро кивнул головой.

Тар-гуш ничего не добавил к сказанному, отвернулся и стал спускаться в долину, откуда они пришли. Он возвращался домой, к своему племени, поскольку не стало связующего звена между ним и Таором.

Таор некоторое время глядел ему вслед, затем передернул плечами и двинулся к Зораму.

Синдар летел над остроконечными горными вершинами, а Тарзан тем временем лихорадочно соображал, как ему спастись. Он знал, что некоторые птицы, знакомые ему по собственным джунглям, разжимают в полете когти с тем, чтобы жертва разбилась о скалы, и лишь тогда принимаются кромсать бездыханное тело. Ему хотелось надеяться, что синдары Пеллюсидара не имеют подобной привычки. Оставалось крепиться, молить Бога, чтобы не лишиться сознания, и набраться сил для схватки с летучей гадиной.

Внизу проплывали горные вершины. Тарзан прикинул, что птица пролетела уже миль двадцать.

Впереди вдруг появилось гнездо, в котором копошились птенцы, вовсю разевающие рты.

Увидев такой поворот событий, Тарзан выхватил из набедренной повязки охотничий нож. Затем медленно поднял руку, нащупал ногу рептилии и ухватился за нее, словно клещами. Теперь его жизнь зависела от силы удара — единственный шанс на спасение.

Тарзан вонзил нож. Рептилия заверещала.

Птица конвульсивным движением сбросила добычу в гнездо к голодным птенцам.

Тарзану повезло — птенцов оказалось всего трое, правда, зубы у них были уже острые, а челюсти сильно развитые.

Тарзан заработал ножом, отбиваясь от птенцов, и выбрался из гнезда, отделавшись неглубокими царапинами. Рядом с гнездом громоздилась неподвижная туша синдара.

Птенцы пронзительно пищали, но из гнезда не вылезали. Тарзан принялся пристально осматривать пустынный ландшафт.

С напряжением вглядывался он в очертания скал, пытаясь восстановить путь полета синдара.

Ближайшая более-менее ровная площадка, что он увидел, находилась футах в двадцати пяти от гнезда синдара.

Тарзан размотал веревку, которую носил на себе под набедренной повязкой, прикидывая, что ее должно хватить, чтобы спуститься на эту площадку. Ухватившись за край гнезда, он начал рискованный спуск по веревке, перебирая руками и отталкиваясь ногами от гранитной стены. Наконец он достиг спасительной площадки.

Ноги и руки Тарзана болели от порезов, оставленных зубами птенцов, спина представляла собой кровавую рану от когтей синдара, тело ломило и ныло, и лишь теперь, оказавшись в относительной безопасности, Тарзан ощутил безмерную усталость. А также беспомощность и обреченность, чего с ним ранее никогда не бывало. Если даже он сумеет слезть с этой площадки, то корабля ему все равно вряд ли сыскать. И все же с площадки нужно уходить.

Собрав остатки сил, он двинулся вниз. Нащупывая ногами еле различимые выступы в скале, раздирая в кровь руки, он фут за футом преодолевал отвесную стену и спустился-таки на вожделенную землю. Напрягши всю свою силу воли, Тарзан побрел к лесу, где можно было укрыться и напиться воды.

Среди деревьев Тарзан заметил тропу, ведущую наверх, к каньону. Передохнув и утолив жажду, Тарзан двинулся по тропе. Он шел, стиснув зубы, измотанный, но предельно бдительный, готовый немедленно отразить любую опасность.

Чутье говорило ему, что этой тропой прошли совсем незадолго до него. И действительно, вскоре он услышал впереди себя чьи-то шаги. Тарзан определил, что это не мужчина и что человек направляется в ту же сторону, что и он.

Поддавшись любопытству, Тарзан ускорил шаг, решив догнать идущего впереди. Однако в следующую минуту он насторожился, услышав звериный рык. Подобный звук животное издает перед самым нападением.