Пейпус-Озеро

Сыр, анчоусы, лафит, какао, анекдоты, хохот.

– А вы не думаете, ваше превосходительство, омолодиться в Париже? – весьма почтительно, но сплошь в зазубринах, звучит голос ротмистра. – Я прочел статейку… Поразительные эффекты… Наш соотечественник, доктор Воронов… Еврей, а Воронов… Странно… По крайней мере, так пишет «Фигаро»… .

– Еврей?.. Ни за что!.. – утерев салфеткой губы, крикнул генерал. – А кроме того мне пришлось бы жениться на другой… Генеральша моя выходит в тираж, так сказать, в погашенье…

– Но ведь и ей можно омолодиться, – играя глазами, замечает хозяйка.

– К сожалению, баронесса… – щелкнул шпорами под столом ротмистр и чуть поклонился. – К сожалению, по некоторым физиологическим особенностям прекрасного пола, это невозможно.

– Да что вы?! – всплеснула она руками. – Ах, как жаль, – но тут же спохватилась. – Впрочем… это как будто преждевременно, – и обменялась сокровенным взглядом с ротмистром Белявским.

Ложась спать, генерал говорил горничной, приготовлявшей ему постель:

– А что, Нелли, ежели я омоложусь, и стану при генеральском чине мальчишкой-сорванцом, вы пошли бы за меня замуж?

– Я даже совсем не понимайт, что есть омолодиться, – оправляя подушки, сказала она.

– Ах, не понимайт? – ей в тон фистулой прогнусил генерал. – Приходить ко мне читать сегодня и ви пойметь…

* * *

Краснощекий ротмистр Белявский ад'ютантом при генерале теперь не состоял, его сменил прежний ад'ютант поручик Баранов, окончательно выздоровевший и окрепший в великолепном американском госпитале. Генерал этому рад: он любил Баранова за его прямоту, за русский дух, за высокие служебные качества. Был рад и Николай Ребров: поручик тоже нравился ему: «Джентльмен… Но очень несчастный» – подумал про него юноша.

Ротмистр же Белявский весьма уютно устроился при баронессе. Что ему армия? Плевать ему на армию: баронесса достаточно богата, обворожительна, несмотря на свои тридцать восемь лет, и дала согласие быть его женой. Чихать ему на генерала, на этот старый лапоть ликвидированной армии. Ха! Армия!.. Чихать ему и на поручика Баранова, на этого длинноухого осла, преждевременно состарившегося мальчишку, который едва не врос корнями в милое, но легкомысленное сердце баронессы. Ха-ха! Пусть-ка она полюбуется на поручика Баранова теперь, после тифу… Красавчик… Бон-виван.

На самом же деле поручик Баранов далеко не был так безобразен, как это рисовалось ротмистру Белявскому. Напротив: он высок, осанист, строен, красивая гладкобритая голова в шелковой тюбитейке откинута назад, все тот же крепкий английский подбородок, все тот же строгий, чуть искривленный застывшим сарказмом рот.

Однажды, выбрав время, он вечером направился с визитом к баронессе. Топился камин, Мимишка сорвалась с бархатной подушки и с серебряным звонким лаем кинулась на гостя, баронесса отложила книгу и кокетливо сказала: – Ах!.. – Между ними произошел такой разговор:

– Ах, как неделикатно с вашей стороны, поручик, приехать неделю тому назад и не показывать глаз.

– Простите, баронесса, но… мне хотелось вас застать одну.

– Ах, вот что?.. Ну, да, его нет… Разве его присутствие вас стесняет?

– А как вы думаете, баронесса?

– Затрудняюсь ответить. Во всяком случае, поручик, я вас должна предупредить, что ротмистр Белявский – мой жених.

– Простите, баронесса. Я пришел не поздравлять вас со столь блестящей партией. Я пришел откланяться и проститься с вами навсегда.

– Навсегда? – хозяйка вздохнула, опустила голову, нервно распахнула и сложила веер. Мимишка тоже вздохнула и звякнула бубенчиком. – Поручик Баранов, вы сердитесь, вы неправы. Подойдите сюда, сядьте. Не хотите ли чаю?

– Я пришел, баронесса, откланяться.

Веер описал крылатую дугу и резко сжался. Мимишка тявкнула.

– Я никак не предполагала…

– Что я останусь жив? – перебил ее офицер.

– Ах, вовсе нет!.. Оставьте ваш сарказм, поручик. Да, вы мне нравились, если хотите… Но я не дух свят, чтоб читать вашу душу. Во всяком случае отзвука в вашем сердце я не находила. Ведь так? – Поручик широкими шагами беззвучно подошел по мягкому ковру к резному столику и достал из фуражки пару белых своих перчаток. – Да, да вы мне нравились, – томно сказала хозяйка и закрыла глаза.

– Вы мне, баронесса, тоже нравились… А что касается отзвука в моем сердце, то… Впрочем, я должен заявить вам, что ваш будущий супруг – подлец. Честь имею кланяться, баронесса.

Мимишка хрипло впилась поручику в удалявшиеся пятки, с баронессой же приключилась натуральная истерика.

Глава 13. Нагаечка