Пегас

– Два дня назад по всей Германии прошли погромы. Налетчики сожгли синагоги, магазины и жилые дома, а людей схватили и увезли. Говорят, что освобождают Германию от криминальных элементов, но кажется, что на самом деле страдают ни в чем не повинные евреи. В новостях сказали, что в Германии и Австрии в тюрьмы брошены тридцать тысяч мужчин и несколько тысяч женщин. Операция получила название «хрустальная ночь», а случилась она за день до того, как мы сошли на берег здесь, в Америке. Что было бы с нами, если бы мы не успели уехать, папа? – спросил Тобиас, с трудом двигая онемевшими губами. Судьба несчастных привела его в ужас. На корабле не было ни радио, ни газет. Николас что-то услышал краем уха, но подумал, что речь идет об очередном всплеске насилия после фашистского митинга. Он представить не мог, что преследование евреев приняло столь массовый характер и окончательно вышло из-под контроля. Не зря генерал фон Мессинг советовал уезжать как можно скорее. Он знал, что дальше будет еще страшнее, и спешил предупредить. «Хрустальная ночь» не была случайной расправой, а готовилась заранее.

– Хорошо, что не пришлось испытывать судьбу. Возможно, нас не тронули бы, но кто знает? Страна находится в удручающем состоянии, а Гитлер крайне опасен. – Николас благодарил небеса за избавление сыновей и отца. Останься они на родине, Пауля могли бы наказать за сочувствие, а его самого, да и Тобиаса с Лукасом тоже скорее всего арестовали бы и отправили в тюрьму или лагерь. Теперь же, после отъезда, никому из них опасность не грозила. Судя по всему, в Германии ненависть вызывали не только сами евреи, но и люди, связанные с ними узами брака или родства и даже просто общим бизнесом. Любой еврей или человек, который его скрывал, подвергался террору. «Хрустальная ночь» потрясла мир своей невиданной жестокостью.

Сейчас Николас особенно ясно понял, что, последовав совету отца и уехав в Америку, поступил правильно. Теперь же предстояло заслужить контракт и получить постоянную работу. До тех пор пока Норт не одобрит номер, уверенности в будущем нет и быть не может. Он постарался переключить внимание сына на завтрашнее выступление и тем самым отвлечь от страшных новостей из Германии. Подробно рассказал, какие именно трюки намерен продемонстрировать. Плуто предстояло показать все свои способности, а открывать и закрывать выступление должен был Тобиас верхом на лучшем из арабских скакунов. Сам же Николас собирался стоять в центре ринга во фраке и цилиндре и отдавать команды. Тобиасу тоже следовало надеть фрак.

Когда после бессонной ночи в непривычной обстановке отец и старший из сыновей отправились в конюшню, оба выглядели весьма элегантно. Лукас, разумеется, пошел с ними, чтобы помочь отвести лошадей на арену. Поскольку рук все равно не хватало, Николас пригласил двух рабочих. Трое взрослых и Тобиас взяли по две лошади: Николас вел липицианов, а рабочие и Тобиас держали под уздцы по два аравийца. Лукас гордо вышагивал рядом с братом и рассказывал о девочке, которой тот показался очень красивым.

– Неужели? – скептически отозвался Тобиас. В отличие от безудержно общительного Лукаса в первый день он еще не успел завести обширного круга знакомств просто потому, что был более сдержанным по натуре и не стеснялся лишь одной девушки: Марианны фон Хеммерле. Вечером он написал ей письмо и рассказал о корабле, о первых впечатлениях от цирка, о том, как скучает по ней, по дедушке, по Алексу, по дому. О том, как в Америке все странно устроено.

– Как зовут эту девочку? – уточнил Тобиас. Во фраке и цилиндре он выглядел чрезвычайно импозантно и старше своих лет. А Николас в окружении двух липицианов и вообще казался неотразимым. Все проходившие мимо женщины не могли отвести глаз, однако сам он от волнения не замечал ничего вокруг: предстоящее выступление перед важным господином определяло не только дальнейшую работу, но и жизнь.

– Имени я не знаю. – Лукас пожал плечами. – Мне о ней рассказала сестра. Сестру зовут Рози, ей шесть лет. Она приехала из Чехии, но по-немецки говорит очень хорошо, почти как мы. Готов поспорить, что сестра тоже. – По мнению Лукаса, знание языка следовало считать большим плюсом – он очень надеялся порадовать и развеселить брата. Но Тобиас тоже нервничал перед выступлением, а заметное напряжение отца лишь усиливало волнение.

В главном шатре рабочие помогли привязать лошадей. На арене заканчивал репетицию воздушный гимнаст; сначала Лукас подумал, что это и есть отец Рози, но потом услышал испанскую речь и понял, что ошибся. Впрочем, выступление от этого хуже не стало.