Педагогика угнетенных

Важнейшие элементы практического подтверждения, которые не меняются в зависимости от исторического контекста, включают в себя согласованность слов и действий, храбрость, которая заставляет тех, кто подтверждает свои убеждения, принимать существование как постоянный риск, радикализацию (но не сектантство), подталкивающую тех, кто подтверждает свои убеждения и тех, перед кем они их подтверждают, к постоянно набирающей обороты деятельности, мужество любить (которое является вовсе не способом адаптироваться к несправедливому миру, а скорее стремлением к трансформации этого мира в интересах все более полного освобождения человечества), и веру в людей, поскольку именно перед ними необходимо подтверждать верность своим убеждениям, хотя из-за их диалектических отношений с господствующей элитой это сказывается также и на ней (и она реагирует на эти подтверждения в присущей ей манере).

Любое подлинное (то есть критическое) подтверждение верности своим убеждениям подразумевает смелость идти на риск, в том числе допускать вероятность того, что лидерам не всегда будет удаваться немедленно завоевать приверженность народа. Если такое подтверждение не принесло плодов в определенный момент и при определенных обстоятельствах, это еще не значит, что оно не сможет принести результаты завтра. Поскольку подтверждение верности своим убеждениям – это не абстрактный акт, а действие – столкновение с миром и с людьми, оно не статично. Это динамическая составляющая, которая становится частью социального контекста, в котором она возникает. С этого момента она не перестает влиять на этот контекст[200].

В антидиалогической деятельности манипулирование служит обезболивающим, которое обездвиживает людей и облегчает процесс их подчинения. В диалогической деятельности манипулирование преодолевается через подлинную организацию. В антидиалогической деятельности манипулирование служит целям покорения, в диалогической – смелое и преисполненное любви подтверждение верности своим убеждениям служит целям организации.

Для господствующей элиты организация – в первую очередь объединение между собой. Для революционных лидеров организация – это объединение между собой и с людьми. В первом случае господствующая элита все больше структурирует свою власть, чтобы иметь возможность более эффективно доминировать и обезличивать. Во втором организация не противоречит собственной сути и цели, лишь если она представляет собой метод достижения свободы. Соответственно, дисциплину, необходимую для любой организации, не следует путать с муштровкой. Действительно, без лидерства, без дисциплины, без решительности и четких целей, без очерчивания задач, которые необходимо выполнить, и указания того, как необходимо отчитаться, организацию осуществить не удастся, и, следовательно, революционная деятельность будет подорвана. Этот факт, однако, никогда не сможет оправдать отношение к людям как к вещам, которыми следует пользоваться. Само по себе угнетение уже лишает человека личности – если революционные лидеры будут манипулировать людьми, вместо того чтобы добиваться их консайентизации, сама цель организации (а значит, освобождения) будет нивелирована.

Организация людей – это процесс, в ходе которого революционные лидеры, также лишенные возможности произносить собственное слово[201], учатся называть мир. Это опыт истинного обучения, и в силу этого он диалогичен. Поэтому лидеры не могут произносить свое слово в одиночку, они должны произносить его вместе с народом. Лидеры, которые отказываются действовать диалогически, вместо этого навязывая собственные решения, не организуют людей – они ими манипулируют. Они не освобождают и не освобождаются – они угнетают.

Тот факт, что лидеры, которые организуют людей, не имеют права своевольно навязывать кому бы то ни было собственное слово, не означает, что из-за этого они должны занять либералистские позиции, которые способствовали бы вольности среди людей, привыкших к угнетению. Диалогическая теория деятельности отрицает как авторитаризм, так и вседозволенность, и, следовательно, устанавливает ценность авторитета и свободы. Любая свобода подразумевает вероятность того, что при определенных обстоятельствах (и на разных экзистенциальных уровнях) она может стать властью. Свобода и власть не могут быть изолированными, их следует рассматривать во взаимодействии друг с другом[202].